Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
в пространстве зала. Стечкин, привычно определил я. Девять миллиметров калибр. Из затвора полетели, кувыркаясь, далеко отлетая по плавной параболе, горячие гильзы. Пули — знакомо, ой, как знакомо! — рвали воздух над моей головой. И там, куда Эдик стрелял, разом завопило несколько голосов, а кто-то уже захрипел, захлебываясь кровью, и паника началась — дай бог.
Эдик продолжал стрелять, как в тире, хотя и не целясь, но с тем же спокойствием уверенного в полной личной своей безопасности, равнодушного к судьбе мишеней стрелка. Выражение абсолютной безмятежности застыло на его лице. И это самое выражение сбило меня с толку. Я замешкался и повел движение в подкате с непростительным запаздыванием. И Смирнов успел потому опустошить обойму — боек сухо щелкнул. А перед тем, как я дотянулся-таки до него, Эдик без проявления малейшего признака эмоций посмотрел на бесполезный теперь уже ствол и уронил его на пол. Тут же полетел на пол сам, сбитый моим ударом.
Я почти на «отлично» провел захват и удивился тому, каким податливым вдруг стало тело Смирнова. Он не проявил желания сопротивляться. Вокруг царил полнейший тартарарам: кто-то громко, навзрыд плакал; кто-то кричал, безумно подвывая; кто-то матерился. Но у меня не было возможности разбираться с пострадавшими, я продолжал фиксировать захват до той минуты, пока не явились, заметно припозднившись, храбрые блюстители:
— Встать! Руки за голову!
Голос дрожит. Я поднял глаза. Давешний гаишник целился в меня из макарова, и мне даже отсюда, с пола, было видно, что он позабыл снять пистолет с предохранителя.
— Болван, — сказал я почти ласково: находясь под прицелом, лучше говорить именно в этой интонации. — Неси наручники!
— Встать! Руки за голову!
Бесполезно. Такому не растолкуешь.
В конце концов появились возбужденные от предвкушения работы профессионалы, те, которым платят за умение быстро бегать и красиво драться. Двое легко сняли меня с неподвижного Эдика, третий его тут же перезафиксировал. Я подвергся личному досмотру и в награду за то, что не имею привычки разгуливать по родному городу вооруженным до зубов, заработал легкий тычок и по браслету на запястья. После стандартной процедуры меня поставили на ноги. Я получил возможность созерцать, как профессионалы обрабатывают Эдика. Смирнов продолжал оставаться безучастным к их стараниям, лежал, уткнувшись носом в пол.
Наконец догадались перевернуть его на спину. Один из профессионалов поискал у Смирнова пульс.
— Э-э, — только и смог сказать он, посмотрел на меня из положения на корточках снизу вверх с нехорошим интересом.
Я почувствовал беспокойство.
— Ну ты его уделал, — высказался наконец профессионал и добавил для своих:
— Этот — труп…
Глава вторая
— Ро-ота! Подъем! Форма одежды — номер один!
И снова вскочить, таращась со сна, откинуть поспешно одеяло (тут и сейчас не до удовольствия понежиться в тепле и расслабленной дреме еще полчасика), сунуть ноги в сапоги (кажется, другой обуви в мире просто не существует) и вот уже стоишь на исхоженном вдоль и поперек (ненавидимом каждой клеточкой тела) плацу и в зябких сумерках очередного утра с тоской думаешь о том, сколько еще мучительно длинных секунд, минут, часов снова отделяют тебя от традиционно смешливого: «Отбой во внутренних войсках!»
Меня разбудил звонок.
— Я открою, — сказала мама.
Я услышал, как она возится с дверным замком, потом — ее голос:
— Здравствуй, Миша. Проходи, проходи, неудобно ведь на пороге.
Я встал с дивана и, потирая щеку, вышел в прихожую. Михаил был уже там, стоял, высокий, широкоплечий, в необъятном плаще, смотрел сумрачно, хотя и пытался выдавить из себя некое подобие вежливой улыбки. Не для меня — для мамы. Мы обменялись рукопожатием.
— Давно ты к нам не захаживал, Миша, — говорила мама. — Как там у тебя? Все нормально? Анжелочка как? Разговаривает уже?
— Разговаривает, — кивнул Мишка, а мне показалось, что, произнося это слово, он чуть расслабился, словно приотпустил пружину дьявольского напряжения, которую сдерживал в себе не первый день.
— Ну давай раздевайся, — захлопотала мама. — Сейчас кофейку сварим.
Она ушла на кухню.
— Подержи, — попросил Мишка, протягивая мне кожаную папку, которую зажимал до того под мышкой.
Когда я принял ее, он стал расстегивать пуговицы и снял плащ. Я не привык видеть его таким: сосредоточенно-задумчивым, хмурым, предельно лаконичным. Да и кто привык, кто его таким видел — всеобщего любимца Мишку Михалыча Мартынова по прозвищу «МММ — нет проблем»?
Появились, значит, проблемы. И серьезные. Даже догадываюсь, какого плана. Один из близких друзей поехал по фазе и открыл стрельбу в зале ожидания пулковского аэропорта, другой близкий друг — проходит по делу главным свидетелем. Хорошо хоть не обвиняемым. Есть от чего хмуриться и впадать в лаконизм. Есть от чего.
Мишка забрал папку и молча посмотрел на меня.
Последние комментарии
5 часов 12 минут назад
13 часов 12 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад