Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
больше нравится Вэнк? Он проворчал вслух: «Я и так достаточно хорош для неё… И вообще в последнее время ей ничем не угодишь!»
Явственное противоречие, заключённое в этих двух фразах, вдруг заставило его улыбнуться. Он перевернулся на спину, позволил солёной воде наполнить его уши гулкой тишиной. На солнце наползло маленькое облачко: Флип открыл глаза и увидел, как над ним пронеслись сероватые тела, тонкие клювы и поджатые в полёте тёмные лапки куликов.
«Что ей взбрело в голову? – ворчал про себя Флип. – Нет, ну до чего нелепый наряд. У неё вид обезьянки в кружевном передничке… Или мулатки, отправившейся к причастию…»
Рядом с Перванш сидела её младшая сестрёнка, почти точная копия старшей: на круглом загорелом личике, увенчанном снопиком прямых светлых волос, сияли голубые глаза, сжатые кулачки благовоспитанно покоились около тарелки. Два одинаковых белых платьица из органди с воланами, отглаженные и накрахмаленные, топорщились на сёстрах.
«Воскресное утро на Таити, – ухмыльнулся про себя Флип. – Никогда не думал, что она может быть так некрасива».
Мать, отец и тетушка Вэнк, родители Флипа и он сам сидели вокруг стола в зелёных свитерах, полосатых фланелевых куртках и пиджаках из тюсора. Здесь же присутствовал заезжий парижанин. В загородном доме, нанимаемом обоими семействами, царил утренний аромат горячих булочек и мастики для натирания пола. Среди по-пляжному одетых взрослых и смуглых детей седеющий господин, прибывший из Парижа, выглядел каким-то хрупким, бледным и по-городски нарядным иностранцем.
– Как ты изменилась, малышка Вэнк, – произнес он так, что было ясно: это комплимент.
– Это ещё как посмотреть! – раздражённо пробормотал Флип.
Приезжий склонился к уху матери Перванш и вполголоса зашептал:
– Она делается просто восхитительной! Неотразимой! И двух лет не пройдёт… вот увидите, сколь я прав!
Вэнк расслышала слова гостя, очень по-женски стрельнула взглядом в его сторону и улыбнулась. Пурпурные губы приоткрыли полоску ослепительно белых зубов, глаза, своей синевой напоминавшие барвинки, в честь которых её нарекли, полускрылись под светлыми ресницами. Флип был прямо-таки ошарашен: «Ба! Что это на неё нашло?»
В затянутой штофной тканью гостиной Вэнк подавала кофе. Она уверенно пробиралась между сидящими, ничего не задевая. В её движениях чувствовалось особое обаяние уверенной в себе акробатки. Когда порыв ветра опрокинул хрупкий столик, она ногой придержала готовый повалиться стул, подбородком прижала к груди кружевную салфетку, уже было подхваченную воздушным потоком, и всё это – не прекращая идеальной струйкой наливать кофе в чашечку.
– Вы только посмотрите на неё! – воскликнул очарованный гость. – Настоящая танагрская статуэтка.
Он заставил её пригубить шартреза, спросил, многим ли вздыхателям она уже успела разбить сердце в казино Канкаля…
– Что вы, какое казино! В Канкале нет казино!
Она смеялась, показывая ряд ровных крепких зубов, кружилась, как балерина, на носочках своих белых туфелек. Вместе с кокетством в ней проснулась женская хитрость: она вовсе не смотрела на Флипа, сидевшего насупленно в углу за пианино и огромным букетом синеголовника, что торчал из медного кувшина, и исподтишка следившего оттуда за всеми её эволюциями.
«Я ошибался, – признался он себе. – Она чудо как хороша. Вот так новость!»
Пока заезжий гость под аккомпанемент фонографа предлагал обучить Вэнк новому танцу «баланчелло», Флип выскользнул наружу и побежал на пляж. Там он плюхнулся во впадину между дюнами, уткнувшись лбом в скрещённые на коленях руки. Но и под смеженными веками не померк новый облик Вэнк, исполненной чувственной дерзости, приобретшей невесть откуда притягательную телесную округлость, блиставшей во всеоружии кокетства и лукавой строптивости…
– Флип! Вот ты где, Флип! А я тебя искала… Что с тобой?
Запыхавшись, юная чаровница опустилась рядом с ним и запустила пальцы в его шевелюру, пытаясь с милой робостью заглянуть ему в лицо.
– Со мной всё в порядке, – хрипло пробормотал он. И с неким страхом приподнял веки. Она ткнулась коленями в песок, немилосердно смяв с десяток воланов из органди, и ползала перед ним, словно покорная жена воина-индейца.
– Флип, ну прошу тебя, не сердись!.. Ты на меня за что-то в обиде… Но ты же знаешь, я тебя люблю больше всех. Скажи хоть что-нибудь, Флип!
Он искал в её облике следы того мимолетного блеска, что так ослепил и взбудоражил его. Но перед ним снова была его Вэнк. девочка-подросток, впавшая в отчаяние, поверженная преждевременно навалившимся на неё грузом угрюмой неловкой преданности, спутницы истинной любви… Он вырвал руку, которую она поцеловала.
– Оставь меня. Ты ничего не поняла, ты никогда ничего не поймёшь. Да встань же наконец!
И он принялся разглаживать измятое платье, вновь приладил распустившийся на груди бант, поправил взлохмаченные ветром волосы, пытаясь восстановить облик того таинственного идола, что привиделся
Последние комментарии
1 день 7 часов назад
1 день 15 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад