Великий Плут Смеется: Анекдоты о ходже Насреддине [Автор неизвестен - Анекдоты] (fb2) читать постранично, страница - 3

Однажды утром сосед попросил у ходжи осла. Ходжа пробормотал: «Пойду спрошу осла; если он захочет, — дам». Он пошел в дом и, побыв недолго, вернулся и сказал: «Я говорил ослу, он не соблаговолил, да еще прибавил: «Если дать меня чужому, будут тыкать мне стрекалом уши, а тебя честить на все корки!»

Собрался ходжа за дровами, а осел ни за что не хочет идти в горы. Вот Кто-то и говорит: «Возьми-ка ты у москательщика нашатырного спирту и помажь ослу зад. Посмотришь, как он побежит!» Ходжа так и сделал; осел от боли побежал. На обратном пути на ходжу напала слабость, и он решил на себе испробовать то же средство. Домой прибежал он раньше осла и, не будучи в состоянии сесть, все кружился по комнате. Жена спросила его: «Эфенди, что с тобой случилось?» — «Жена, если ты хочешь догнать меня, возьми и себе нашатырного спирту».

Однажды сосед попросил у ходжи осла. «Нет у меня». — отвечал ходжа. А в это время заревел осел. Тогда сосед заметил: «Эфенди, ты говоришь, что у тебя нет осла, а вон, слышишь, оеел ревет». Ходжа покачал головой и сказал: «Господи, боже мой, чудной ты человек; ты ослу веришь, а мне, дожившему до седой бороды, не веришь».

В те времена, когда жил ходжа Насреддин, три монаха странствовали по свету, беседуя и препираясь с учеными тех городов, куда они попадали. Вот прибыли они в Румскую страну^[5], и так как они пожелали, видеть знаменитых людей, то им указали для смеха на «султана эпохи» — ходжу Насреддина и объяснили, что ходжа — остроумный и веселый собеседник.

На дворцовой площади был устроен пир, на который пригласили ходжу и монахов. Когда пришел посланец, ходжа немедленно взял посох и, сев на осла, явился в назначенный день и час на собрание. Он поклонился с соблюдением всех правил приличия. После того, как вознесена была молитва за падишаха, ходже за беседой объявили о желании монахов. «Раз так, — сказал ходжа, — давайте сперва разрешим все недоумения, а потом отведаем от честного стола. Прошу вас, если у вас есть что спросить, говорите, я слушаю».

Начал первый монах: «Эфенди, где середина земли?» Ход жа, указывая посохом на переднюю правую ногу осла, сказал «Там, где находится вот эта нога моего осла». — «А откуда это известно?» — возразил монах. «Если вы не верите, извольте измерить, — возразил ходжа, — меньше выйдет или больше, тогда скажете». Монах, пораженный, отошел.

Тогда выступил второй монах: «Сколько звезд на небе?» «Столько, сколько волос у моего осла». —отрезал ходжа. «А чем ты докажешь, что именно столько». — возразил монах. Ходжа опять заметил: «Не веришь — так сочти, и если окажется меньше или больше, тогда и будешь спорить». — «Эфенди, — не унимался монах, — разве можно счесть волосы на осле?» — «Ну, а звезды на небе можно сосчитать?» — возразил ходжа. Монах был пристыжен.

Теперь подошел черед третьего монаха. «Послушай, ходжа, скажи, сколько у меня в бороде волос?» — спросил ош Ходжа, не задумываясь, сказал: «Столько, сколько волос в хвосте у моего осла». — «Как ты это докажешь?» —продолжал монах. «Это легко, — заметил ходжа, — мы станем выдирать по волоску у тебя из бороды и у осла из хвоста, если не сойдется, тогда ты будешь прав».

Монахи, очарованные тонким остроумием ходжи, были озарены светом истинной веры и, приобщившись к честному исламу, как рабы, привязались к ходже — да почиет над ним милость Аллаха!^[6]

Когда Тимурленг^[7] только что прибыл в Акшехир, он услыхал, что ходжа — человек разговорчивый и остряк. И вот однажды он пригласил его к себе. Ходжа предстал перед Тимуром и увидел, что он сидит величественно на миндвре^[8], вытянув одну ногу из-за миндера. При появлении ходжи Тимур не изменил положения и только в знак милости указал ему место на краю миндера, на котором сидел сам.

Между тем знаменитые острословы вроде покойного ходжи никогда не допускали, чтобы с ними обращались, как с обыкновенными шутами. И если они замечали малейшее к себе неуважение, если с ними обходились грубо или лицемерно, их веселость сменялась напускной чопорностью. Хотя ходжа по своему открытому характеру был прост и не разыгрывал из себя ученого, однако высокая честь науки была для него выше всего, и потому уклонение Тимура от правил уважения, соблюдаемых при входе гостя, и вытянутая нога — все это крайне рассердило ходжу.

Впрочем, Тимур был хром и поэтому не мог легко вставать и садиться и с трудом устраивался на месте. Оттого-то он и вытягивал одну ногу. Величественная же осанка — это было как бы второе естественное великодержавное свойство, порожденное непрерывными победами. Но у него был прямой нрав, он ценил беседу, был милостив, почитал ученых и искусства. Впоследствии между ним и ходжой установились чистосердечные