Путешествие королевны [Ника Дмитриевна Ракитина] (fb2) читать постранично, страница - 2

загремели по скользкой булыжной мостовой.

Проверяли только тех, кто въезжал в город, на тех, кто выезжал из Хатана, не обращали внимания. Очутившись за городскими стенами, Хель пустила Гнедого в галоп.

Приняв решение, Хозяйка уже могла не торопиться, но этот заснеженный простор, залитый ослепительным солнцем, пьянил так, что она, задыхаясь ветром, гнала коня, и конь сам отзывался на жажду полета. Плащ хлопал за спиной, капюшон слетел с головы, в лицо летели снежные искры, и Хель смеялась, проносясь под еловыми ветками и ловя снежинки губами.

Лес наступил неожиданно, стискивая дорогу, когда путница миновала Хатанку по прочному прозрачному льду (где под серым дремали желтые льдины прежнего ледостава), на поникших густо зеленых лапах лежал снег. Хель помнила эти ели. Они ничуть не изменились за те шестнадцать лет, которые прошли со времени, когда белоголовые брат и сестра — бродячие музыканты — шли по этой дороге, правда из Ландейла в Хатан, изредка останавливаясь в придорожных селениях, глядя на звёзды сквозь ветки или щели соломенных крыш и порой забывая, что по краю бродят Стрелки. И еще Хозяйка помнила эту дорогу, облетевшие осины на перекрестках, в их медленном шествии в столицу через Ландейл из Эрнара через два месяца после восстания. Колёса кареты, тяжело загребающие дорожную грязь, всадников в тусклых кольчугах и неистовую улыбку Мэя на посеревшем лице… Воспоминания отступили, Хель встряхнула ветку и с визгом выскользнула из-под снежного водопада. Солнце светило, ждала дорога, и она сама была такой же молодой, как и десять лет назад.

Нестройный гул и пахучее тепло господы заставили Хель остро почувствовать усталость. Было не поздно, но солнце уже закатилось и клонило в сон. Бросив хозяину пару серебряных, могла рассчитывать Хель на ужин и приличную комнату. Хозяин привел ее наверх, в беленое помещение со стройной мебелью и крепкими засовами на окне и двери, которые Хель проверила прежде всего. За окном была скользкая крыша пристройки, но в окно мужчина чуть больше, чем сама Хель, уже не протиснулся бы. Ужин оказался в меру пристойным и горячим, хозяин не пожалел даже пары свечей, одну из которых Хель тут же благоразумно задула, и пожелал ей спокойной ночи.

Хель заперла за ним двери, сняла плащ, отстегнула меч и села ужинать. Половинка луны освещала слюдяные разводы окна, из щелей которого тянуло холодом, но в углу у дымохода, где была постель, казалось даже жарко. Стащив сапоги, Хель свернулась под одеялом. Первый ломкий сон уже подходил к ней, когда кусачая живность, гнездящаяся в тюфяке, решила приступить к ночному пиру. Побуждаемая яростью и брезгливостью, Хозяйка вскочила, одарила парой теплых и ласковых слов хозяина и, свернув постель, радостно вытолкала ее через окошко на мороз. Потом со свечой тщательно проверила, не остались ли кроме нее в комнате еще постояльцы, и легла на голые доски, завернувшись в собственный плащ. Некоторое время ничто ее больше не беспокоило.

Проснулась Хель около полуночи и некоторое время лежала не шевелясь, выходя из кошмара и еще не полностью сознавая, где она и что с ней. Луна ушла, и комната казалась бесконечной в темноте, что-то шуршало и потрескивала рассыхающаяся мебель и доски пола, точно кто-то невидимый ходил по ним; назойливо выло в щелях и от твердых досок болело тело, но едва ли именно это могло вызвать неосознанный ужас. Пальцы Хозяйки медленно сжались на рукояти меча. В это же мгновение она пришла в себя и прижавшись спиной к дымоходу, готовая отразить нападение, вслушалась в темноту. В комнате никого не было, двери и окно были заперты всё также надежно — Хель могла присягнуть в этом, и только собственное дыхание громко кипело в груди.

Хель попыталась сосредоточиться и определить, откуда исходит страх. И сразу же — вспышкой — осознала, какой это страх. Такой, как при появлении Стрелков, безликой нежити, крадущей души мужчин, и обращающих в призраки детей и женщин. И этого не могло быть.

Хель сцепила зубы.

Теперь кроме шороха в комнате и скулежа ветра сделались слышны другие звуки господы. Внизу развлекалась припоздавшая компания, повизгивала и хихикала девица и мужской голос громко требовал от хозяина браги. Чувство опасности исходило именно снизу и меч стал мелко подрагивать в руке. Хель заставила себя отложить его, взяла в руку нож и медленно отодвинула засов на двери. Сквозняк бил по ногам стылым холодом, когда она бесшумно пробиралась коридором к внутренней галерее над залом, почти наощупь.

Все огни в зале были потушены, кроме огромного очага с разжаренным пламенем, и от каждой балясины, от каждого столба, подпирающего потолок, ложились густые черные тени. Приникнув к промежутку между балясинами, глянула Хель вниз. Большой зал был перед ней, как на ладони, пустые столы блестели мокрым деревом, среди них ползал сонный, как муха, трактирщик, поднося кувшины и тарелки к столу, придвинутому к очагу. Некогда так же, ночью, здесь пировала компания Эверса, второго