Детство в тюрьме [Петр Ионович Якир] (fb2) читать постранично, страница - 2

уже не так просто. И вот некоторые нарушают эту традицию трусливого молчания, трусливой поддержки. Страх у них, конечно, есть, но еще больше они боятся своей совести. Они открыто отстаивают свое человеческое достоинство. Это — очень сильная позиция. Люди, имеющие моральный долг перед самим собою, не склонны поддаваться на уговоры или шантаж, идти на компромисс. Власти, чувствуя, что их не боятся, сами начинают бояться. Так они боятся П. Якира. Кажутся невероятными те усилия, которые предпринимаются со стороны властей, чтобы помешать ему как-то проявить свое отношение к происходящему. Его специально задерживают — лишь бы не дать ему возможность участвовать в демонстрациях, его не пускают на похороны Хрущева и вообще туда, где он может выступить. За ним регулярно ездит несколько машин. Количество филёров, следящих за ним, не поддается учету. Когда меня познакомили с ним — зимой 1968 г. в фойе одного клуба — я о слежке только слышал, за мной еще не «ходили». Мы — человека четыре — стояли и разговаривали. Внезапно Якир сделал знак глазами. Я посмотрел в сторону, куда он показывал. В кресле, развалясь, сидел хлюст с дегене-ративным лицом и университетским значком в петлице. Он делал одновременно несколько дел: позевывал, почесывался и поглядывал в потолок. Каждое из этих занятий должно было свидетельствовать о том, что ему нет никакого дела до происходящего вокруг. Вместе же всё это впервые соединило с жизнью мои теоретические представления о слежке.

Если в КГБ Якира и называют «главой», то это понятно. Во-первых, режим не захочет его называть иначе, т. к. от «главы» недалеко и до «организации», а оттуда и до Брокс-Соколова² с его шпионским поясом рукой подать. Во-вторых, режим не может его называть иначе, т. к. режиму неведома этическая терминология, и он просто вынужден пользоваться убогим политическим жаргоном. Мы же вовсе не обязаны повторять эти пошлости.

* * *

Если уж очень нужно как-то определить «политическое лицо» П. Якира, то лучшим определением будет: АНТИСТАЛИНИСТ. Вот он вместе со своим двоюродным братом в 1938 г. в камере для «малолеток» Астраханской тюрьмы:

«Я спорил со своим братом, который говорил, что все, что происходит — правильно. Мы сидим — правильно, родителей арестовали и расстреляли — правильно, а Сталин — гений. Я же был против происходившего и видел корень зла в садисте, сидящем на престоле».

Больше, чем через 30 лет, в марте 1969 г. П. Якир возмутится кампанией «обеления и возвеличения» Сталина на страницах журнала «Коммунист», официального органа ЦК, и напишет письмо в редакцию (его, разумеется, не напечатают), в котором, перечислив преступления Сталина, назовет его «тягчайшим преступником нашей страны за всю ее современную историю». В письме напоминаются антисталинские решения съездов, антисталинские выступления Подгорного, Шелепина, Демичева, Суслова и показывается, насколько позиция журнала идет вразрез с этими решениями и словами. Вот другое письмо Якира — ответ на обвинение в «предательстве интересов Родины»:

«Если бояться шума на Западе, мы должны раз и навсегда отказаться от критики, самокритики, открытой дискуссии, — от спора, в котором, как известно, и рождается истина. Моего отца, как и многих честных и безвинных³ советских граждан, погубил сталинизм. Против сталинизма я и выступаю. Вы полагаете, что таким образом я позорю имя своего отца? К сожалению, сейчас наблюдается тенденция смешивать антисталинизм с антисоветизмом. Тем самым сталинщину отождествляют с Советской властью, — вразрез с духом и решениями XX и XXII съездов КПСС».

Петя Якир — один из тех, кто еще не утратил веры в «коммунизм с человеческим лицом». Выступая на поминках по А. Костерину, Якир с восхищением говорил о верности покойного писателя идеалам марксизма-ленинизма, но настоящего, очищенного от скверны и являющегося единственной альтернативой и капитализму, и сталинскому «социализму». «Это был человек, — сказал Якир о Костерине, — каким бы и я хотел быть, и каким бы хотел видеть своих родных и друзей».

П. Якир — оптимист. В своем открытом письме Андрею Амальрику он, отдавая дань «четкости, честности и беспристрастности» автора брошюры «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», смелости его поступка, убедительному анализу в первой части, возражает против «оценки перспектив Демократического движения», данной Амальриком. Якир пишет:

«Хотя сейчас его (демократического движения — Ю. Т.) социальная база действительно очень узка, и само Движение поставлено в крайне тяжелые условия, провозглашенные им идеи начали широко распространяться по стране, и это есть начало необратимого процесса самоосвобождения».

В знаменитом телеинтервью 1970 года Петр Якир сказал:

«Нас, видимо, арестуют, потому что властям неугодны люди, которые критикуют их. Но дело в том, что обратно уже нельзя возвратиться. Нас не будет, но будут другие. Их уже сейчас много. Много