Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
красноречивые взгляды, которыми они обменивались, — все говорило о том, что бедняжка в критическом состоянии, и Рейн пробирала дрожь от этих недомолвок и скорбной суеты.
Один из этих людей, подошедший к ребенку, сразу определил перелом и позвал еще двоих, явившихся с носилками. Глядя, как осторожно они укладывают мальчика на это невиданное ею прежде складное приспособление с выдвижными колесами, Рейн, в которой все больше просыпалась надежда, мысленно молилась за спасение жизни бедного малыша.
Следуя рядом с носилками, она не сводила глаз со спокойного детского личика, как вдруг светлые ресницы, дрогнув, ожили, часто заморгали, а потом открылись голубые, словно ирисы, глаза со зрачками, расширенными страхом и смятением. Округлый подбородочек мелко задрожал, и ребенок стал всхлипывать. Потом Рейн, склонившаяся над ним, услышала громкое «Ма-ма…» Маленькие пальчики отчаянно вцепились в ее красновато-золотистые кудри. Не было сомнений: он принимает ее волосы за материнские.
— Тсс-с, малыш, — она погладила его шелковистые брови, и слезы подступили к горлу. — Я здесь, малютка.
Ребенок всхлипнул еще раз, потом его пальцы ослабли и тяжелые ресницы опустились…
Она уже сидела в своем «мустанге», прислушиваясь к загрохотавшему двигателю и глядя вслед уходящей санитарной машине, когда полицейский офицер снова подошел и попросил задержаться. Он задал Рейн еще несколько вопросов, внимательно выслушивая ответы и пристально всматриваясь R ее лицо. Она поняла, что он не уверен, сможет ли она управлять машиной. Наконец офицер немного успокоился, сказав: «Хорошо, мисс Джекобс, но не спешите». Он отошел, но сомнения, видимо, еще не покинули его. Быстро вернулся и добавил: «Я последую за вами до госпиталя. У вас в любой момент может возникнуть небольшое головокружение, тошнота. В этом случае надо, чтобы вы немедленно подъехали к тротуару и остановили автомобиль».
Но она добралась до госпиталя без неприятностей, на прощание машинально помахала рукой офицеру, который взял под козырек, и почувствовала спокойную уверенность в себе. Однако, проведя в комнате отдыха более часа, Рейн мало-помалу утрачивала свое призрачное спокойствие. Больничный запах, проникший и в эту комнату, все сильнее ее раздражал, вызывал в воображении неприятные ассоциации из прошлого. И она вдруг заплакала, излив в слезах все свое горе и страх перед тем, что ее, возможно, оставят в больнице.
Обычно она избегала подобных мест как чего-то злосчастного, именуемого не иначе, как «домами мучений». Но сейчас ей было необходимо справиться с этой неприязнью, и мысли о трагедии, происшедшей с незнакомой девушкой и ребенком, действительно удерживали Рейн на месте. Оба они находились на волоске от смерти. Мелани Томпсон, как сказал врач, была в коматозном состоянии, а маленького мальчика отвезли сразу по прибытии в отделение для срочных операций. Никто, кроме нее, не поинтересовался их судьбой, и Рейн решила, что не может оставить их без своего попечения.
В томительном ожидании и полном неведении она рассеянно скользила взглядом по комнате, по страницам какого-то оставленного здесь старого журнала, так проходили бесконечные часы. Медсестра пришла сделать ей свежий компресс, пыталась убедить, что и для маленького пореза он необходим, но Рейн отказалась. Смятение и неопределенность приводили ее в состояние насильно спеленутого человека. Она даже иногда покачивала головой, как бы стряхивая это состояние, отчего тупая боль в виске возобновлялась. Возможно, повреждение было серьезнее, чем она считала раньше. Рейн чувствовала, что в этой обстановке рассудок может выйти из-под контроля, и тогда она придет в ярость, которая свойственна многим рыжим, хотя у нее лично это случалось редко. Казалось, ожидание превращало все ее существо в сжатую пружину.
Она подумала, что надо бы все же позвать Фелисити или Гавина, но не решилась. Около десяти часов Фелисити благополучно закрывала магазин «Рейн Бо Шоп» на ночь, и после этого никто не знал, где она находилась. Квартира, которую они снимали вместе, так и не стала для нее настоящим местом жительства. Хотя Фелисити все еще платила за это жилье половину суммы, она фактически переехала к Брайану Китону. Тот, будучи музыкантом по профессии и непризнанным поэтом по склонности, обзавелся вдруг магазином стереоаппаратуры, который был как раз неподалеку от их магазина товаров для женщин, и с тех пор, как он там обосновался, их связь с Фелисити окрепла. Во всяком случае, она была глубоко им увлечена, до смешного ревнуя его ко всем и вся. Вот и сейчас она, вероятно, прячась где-нибудь за кулисами, слушает стихи Брайана, которые нравятся публике, несмотря на то, что декламирует он довольно хриплым и каким-то гортанным голосом. Она всегда с ним рядом и бдительно охраняет дружка от этих настырных девиц из молодежных тусовок, следующих за рок-группами из одного ночного клуба в другой. Нет, дозвониться сейчас до Фелисити было делом совершенно нереальным,
Последние комментарии
4 часов 56 минут назад
7 часов 30 минут назад
7 часов 58 минут назад
8 часов 5 минут назад
2 часов 21 минут назад
11 часов 8 минут назад