Когда рухнет плотина [Николай Эдельман] (fb2) читать постранично, страница - 3

что-либо большее. И со мной держалась на равных, вовсе не принимая меня за столичную знаменитость, снизошедшую до ухаживаний за молоденькой дебютанткой. Но главное даже не это. Боже мой, да за одну её тонюсенькую лодыжку, которую можно обхватить двумя пальцами, за один только вид, как она утекает в туфлю, можно было отдать все на свете!

Хлебая кофе, я, конечно, обжег себе язык и небо, но время действительно поджимало. На церемонии открытия нового Кардиологического центра должен был присутствовать генерал Орел: Центр строился на деньги Светлоярского алюминиевого завода, то есть на деньги его фактического хозяина Александра Дельфинова, ближайшего союзника Орла. Ожидалось выступление генерала, последнее перед завтрашними выборами.

- Ладно, дорогуша, надо поторапливаться, - сказал я, ставя кружку. На самом деле мне больше всего хотелось лечь обратно на диван и не вставать с него часов пять. Так всегда бывает - вскочишь, и вроде жив, а потом с каждой минутой тяжелая голова все сильнее тянет к земле. В такие моменты можно возненавидеть свою профессию, даже нормальных выходных у человека нет. Как раз суббота и воскресенье - самые напряженные дни. - Оставь, оставь посуду, - поморщился я, когда Анжела захотела составить чашки в раковину. - Потом помоем. Некогда.

Тут я сообразил, что рубашка на мне до сих пор не застегнута, просто наброшена на плечи, и снова начал вползать в рукава. Оказавшись в комнате, взглянул в зеркало - лень бриться, щетина сойдет за мужественный имидж.

Голова Анжелы вынырнула из ворота платья, и она вдруг спросила:

- Почему бы тебе не позвонить жене? Пусть объяснит, зачем едет.

- Бессмысленно, - все-таки, пока Анжела у зеркала засовывала в волосы шпильки, я набрал московский номер. Долгие гудки. В Москве семь утра. Достанется мне за то, что я её разбудил! Ирка была совой, ложилась в пять утра, вставала после полудня. Но трубку никто не брал. Либо она так крепко дрыхнет...

- Пусть только попробует ревновать! - пробурчал я, кладя трубку. Сама загуляла невесть где...

Я записал в блокнот, пока не забыл, номер её рейса и время прибытия. Анжела занялась макияжем и выскочила в прихожую только тогда, когда я уже обувался. Голова моя приобрела совсем чугунную тяжесть, и, каждый раз наклоняясь, я боялся, что сейчас она перевесит и перекувырнет меня, а когда я поднимал её обратно, в глазах темнело от рези.

Квартира находилась на четвертом этаже обыкновенной пятиэтажки без лифта. Спускаясь по лестнице, я заметил в дырке почтового ящика что-то белое. Недоумевая, кто мог прислать мне письмо - или это для хозяев? - я открыл ящик. Внутри оказался сложенный вчетверо листок без конверта. Я развернул его и увидел текст, отпечатанный на лазерном принтере:

"Предупреждаем г-на Шаверникова - он должен вести себя осторожнее. Его действия зашли слишком далеко. Долинов недоволен"

Что это - угроза, предупреждение? Получать угрозы мне доводилось и раньше, но их никогда не пытались привести в исполнение. Пока я изучал записку, Анжела обогнала меня, вышла из подъезда и направилась к своей белой "оке", припаркованной у газона. Я выбежал вслед за ней на улицу. Вся масса дневного света больно ударила по глазным яблокам. За ночь сильно похолодало. Стебли жухлой травы на газоне и твердая земля между ними были присыпаны изморозью. Асфальт был ещё сухой, белесый, и падавшие на него снежинки сметались ветром к бордюру, где скапливались, как тополиный пух. Как всегда при восточном ветре, дующим над алюмзаводом, в воздухе стоял характерный запах сладковатой гари, опровергая мнение, будто металлургия алюминия - экологически чистое производство. В городе не было нужды во флюгерах; направление ветра определялось по запаху. Южный ветер приносил запах тухлых яиц с витаминного завода. Оба эти гиганта индустрии, увы, и после реформ продолжали работать, находя покупателей для своей продукции.

- Погоди! - крикнул я Анжеле, остановившейся около машины, и подбежал к ней. - Дай-ка ключи и отойди подальше.

Она подняла брови, но подчинилась. Разумная девушка, успела навидаться всякого в своем секретариате. Сперва я, согнувшись как только мог, попытался заглянуть под днище малолитражки. Вроде ничего лишнего. Тщательным осмотром я пренебрег. Даже самый тупой киллер должен понять, какой верх нелепости - взрывать "оку". Все-таки взмахом руки подальше отогнав Анжелу, с опаской наблюдавшую за моими манипуляциями, я открыл капот. Тоже как будто все в порядке. Но только заведя мотор, я позволил хозяйке машины занять место за рулем, а сам запихнулся на пассажирское сиденье, удивляясь - как Анжела ухитрилась вчера вечером засунуть меня в эту таратайку?

Мы выехали на Октябрьский проспект. По небу метались тучи, со страшной скоростью гоняясь друг за другом, сталкиваясь, разрываясь на клочки, открывая в просветах небо чистейшей голубизны, и картина этой борьбы была одновременно и осязательно-отчетливой, и совершенно нереальной, как на полотнах Дали. Порывы ветра швыряли в лобовое стекло горсти