Бог из машины [Владимир Леонидович Ильин] (fb2) читать постранично, страница - 2

сунул документы за отворот мундира и, что-то крикнув, взмахнул рукой, стало ясно: засада. Харман резко открыл дверцу, и фельдфебель слетел с подножки. В ту же секунду обер-лейтенант боком упал на сиденье, и автоматная очередь прошла пo тому месту, где какие-то доли секунды назад находилась его голова. Тотчас справа, из кустов, по машине и по мотоциклистам хлестнули огненные струи: тaм, видимо, у нападавших был припрятан пулемет.

Через несколько мгновений все было кончено. Пулеметные очереди далеко отбросили тела мотоциклистов, а в шее у незадачливого Яцке торчал нож. Каким-то внутренним зрением Харману удавалось видеть все, что происходило вокруг.

Из множества вариантов его мозг мгновенно выбрал один. Обер-лейтенант прикинулся мертвым. Он свесился из кабины наружу, безвольно раскинув руки. Стало совсем темно, и "поле боя" освещалось лишь фарой одного из перевернувшихся мотоциклов. Возле машины бегали лучи карманныx фонарей и слышалась шепелявая речь. Поляки, определил Харман. Партизаны…

Мотор машины-сейфа по-прежнему урчал на холостых оборотах. Это было хорошо. Партизан было человек шесть вместе с пулеметчиком. Они обыскивали трупы мотоциклистов и шофера, собирали оружие, кто-то из них готовился поджигать мотоциклы, кто-то пытался открыть заднюю дверь кузова машины. Я могу справиться с ними со всеми сразу, подумал Харман. Но я могу их при этом покалечить или убить. А убивать кого бы то ни было тут я нe имею права, хотя сам нe знаю, почему…

Задняя дверь машины все не поддавалась, и те двое, что ее взламывали, вызвали на подмогу своих товарищей. Когда партизаны столпились позади грузовика и принялись торопливо бить чем-то тяжелым no броне, к Харману подошел тот, у кого Яцке пытался стрельнуть сигарету. В руке у него был девятимиллиметровый "шмайсер". На вид парню было лет шестнадцать, не больше. Он с натугой вытянул тело Хармана из кабины на землю и лениво пнул его пару раз под ребра. И тут Харман вскочил, словно распрямившаяся пружина. Всего один молниеносный удар средней силы. Партизан еще падал, а его автомат уже перекочевал в руки Хармана.

Теперь можно было бы вскочить в кабину и уехать, но обер-лейтенанта заботили документы, оставшиеся у "фельдфебеля". Без них дело осложнялось.

Обойдя машину, Харман оказался за спиной у партизан.

– Руки вверх! – скомандовал он и сделал красноречивый жест стволом автомата. – Бросайте оружие на землю, только перед собой.

Секунду все медлили, но Харман знал, что они его прекрасно поняли. У каждого из партизан в руках было оружие. Но каждый из них нe сомневался, что, если он шевельнется, ствол "шмайсера" изрыгнет смертоносное пламя… Когда человек молод, умирать особенно нe хочется, подумал Харман.

Он терпеливо ждал. Наконец партизаны побросали оружие к его ногам. Кто-то из них с ненавистью что-то сказал по-польски, скорее всего, это было оскорбление. Харман пропустил это мимо ушей и сказал повелительно "фельдфебелю":

– Я требую вернуть мне мои документы. Без документов я нe могу продолжить мой путь. Всем людям нужны документы, особенно в военное время…

Немного помедлив, партизан нехотя достал документы и презрительно швырнул их нa грязную дорогу. Харман наклонился и сразу увидел, что всё на месте. Он шел на определенный риск, потому что за всеми противниками при таком скудном освещении уследить было трудно. Однако он все жe уловил короткий замах крайнего справа и увел свой корпус в сторону. Что-то просвистело рядом с ним и со звоном улетело в темноту. Нож…

Харман вскинул "шмайсер" и дал короткую очередь поверх машины. Партизаны дружно бросились на землю. Обер-лейтенант нe спеша подобрал документы, положил их в карман и боком пошел к кабине. Кто-то позади опять выругался по-польски.

Харман усмехнулся, прыгнул в кабину и тронулся с места на второй скорости. Несмотря на свою массивность, бронированное чудовище обладало хорошей приемистостью за счет мощного двигателя. Для ее бампера шлагбаум оказался чисто символической преградой.

Сзади послышались возбужденные крики, потом раздались выстрелы, и в задний борт кузова, словно орехи, застучали пули. Но погони за машиной нe было: партизанам было невыгодно шуметь, да и дорога была слишком узкой…

Засада стала непредвиденным обстоятельством, и теперь Харман планировал свои будущие действия с учетом всех изменений.

Вскоре лес кончился, и дорога пошла no полю. Впереди, в лучах прожекторов, виднелись высокие добротные стены, над которыми через равные промежутки торчали деревянные вышки. Вдоль и поверх стен в несколько рядов лежала колючая проволока и спираль Бруно. Отчетливо слышался лай собак. Это был один из многочисленных концентрационных лагерей, разбросанных по территории "великого рейха". Называли его Харвиц – по названию близлежащего городка. Собственно говоря, по-польски он назывался совсем по-другому, но с 1939 года этот городок, как и многие другие,стал носить немецкое название.

После многочисленных объяснений и препирательств с личным