Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
Можно сказать, прочёл всего Мусанифа.
Можно сказать - понравилось.
Вот конкретно про бегемотов, и там всякая другая юморня и понравилась, и не понравилась. Пишет чел просто замечательно.
Явно не Белянин, который, как по мне, писать вообще не умеет.
Рекомендую к прочтению всё.. Чел создал свою собственную Вселенную, и довольно неплохо в ней ориентируется.
Общая оценка... Всё таки - пять.
нащадки Ареса й Бельони.
Не відаючи завтрашнього, нинішним сп'янюємо себе.
Войнаровського обдало сопухом поту, горілки, тютюну і юхту. Воздух був густий, він
мало не впав, а накурено так, що годі було людей в диму пізнати. Торчали вифіксовані вуса,
тряслися розкуйовдані перуки, блищали білки п'яних очей.
Московські офіцери хотіли показати себе перед гетьманським небожем «політичне»,
знайомилися з ним, щура-ли ногами, побренькували острогами, один наперед другого впевняли
його в своїй радості по причині приїзду такого шановного гостя. Їх руки були непевні, слова
невідповідні, світлиця нагадувала розгойданий на хвилях корабель. Войнаровський силував
себе, щоб сяк-так достроїтися до окруження, не плюнути на нього й не спастися бігством.
Меншиков посадив дорогого гостя біля себе, накладав страву на його тарілку, наливав
горілки й вина, а сусіди з боків і з насупроти забавляли його новими вояцькими дотепами й
анекдотами, від котрих в'янули уха. Кождий кінчився кріпко сороміцькою лайкою від мами аж
до Бога.
Сам Меншиков говорив мало. Він ще не перейшов був тієї лінії, поза котрою починається
«наплєвать», — тримався, пам'ятаючи, що з гостини гетьманового небожа прийдеться дати
цареві звіт. Його гарне обличчя з легкою іронією і погордою гляділо на п'яних офіцерів.
Невеличкий, дрібний, хоч дуже правильно збудований, виглядав дивно поміж здоровенними,
простакуватими постатями своїх підчищених.
— Жінки! — говорив підстаркуватий одноокий полковник, — жінки! — і мляскав язиком. —
Одинока веселість і осолода нашого гіркого, вояцького життя.
— Жінки — дрянь! — рішав його товариш. — Грязнії тряпки, от що!
— Молодий — дурний, — обстоював перший.
— Явдошка дрянь? По морді тебе, йолопа вісімнайцятого, богохульника гаспидського.
Явдошка! А вийди до нас. Не бійся. Гетьманів небіж не вкусить тебе! Він делікатний пан,
розуміється на гарних жінках. Виходи, сволоч якась!
Меншиков підсміхався. Знав, що Войнаровському відомі такі сцени. Одноокий полковник
не втерпів. Виволік Явдошку, здорову, гарну молодицю, рум'яну від вина і поцілуїв п'яних
старшин, свідому своєї вроди й привабливості. Вбрана була в кружева й роброни, блестіла
перлами й перстенями.
— Євдокія Івановна, — рекомендував полковник Войнаровському засоромлену молодицю. —
Що я кажу, не Івановна, а — як твоє отчество, Явдошка?
— Гаврилівна, — відповіла і кокетерно ліве лице рукою прислонила.
— Євдокія Гаврилівна, честь маю відрекомендувати, прошу милувати її, женщина
первостепенних чеснот. Одно те, як гуляє. Фу, чорт, як вона тобі гуляє! Пропадай, пропадай,
лицарськеє серце! Ноги які, а бюст. Гляньте на її бюст!
Явдошка боронилася.
— Не хочу, не покажу, гетьте-бо. От вигадають яке. Бога ви гнівите.
— Явдошка, — накивував пальцем товстелезний генерал, — старайся, Явдошка. Наш брат
вище себе не скочить, а ваша сестра буває і на пристіл стрибне. Старайся, Явдошка, сволоч
якась, не вдавай монашки, гетеро!
Меншиков вважав відповідним сказати своє. Махнув рукою.
— Не компромітуйте приличної женщини. Лишіть!
Офіцери підняли сміх.
— Генерал каже, що наш брат вище себе не скочить. А що ж тоді я?
Натяк на незвичайне вивищення царського любимця, зроблений ним самим, та ще тепер,
здивував усіх. Меншиков нерадо признавався до того, чим він колись-то був.
— Другого Меншикова не буде, — відповів товстий генерал.
— Одно сонце на небі, один світлійший на землі, — додавав одноокий полковник, а
якийсь добре вже таки підпитий офіцер кляк перед світлійшим і почав правити акафіст: —
Ізбранний воє-во-о-до.
— Пашол проч, сволоч, — перервав йому Меншиков і відтрутив від себе.
Між тим атака на Явдошку продовжалася. Молодиця привикла була до того, не соромилася
москалів. Але побачивши чужого, іншого типу чоловіка, тверезого, з турботою на
інтелігентному обличчі, отямилася і зрозуміла своє соромне становище. Останки невбитого
почуття людської гідності збунтувалися в ній. Блиснула палкими чорними очима, роздула
ніздря й рухом несподівано скорим і сильним відтрутила напасників від себе. Покотилися, як
грушки, встали, пробували знов дістати її в свої руки, але вона, як ланя, стрибала з кута в
кут, розхристана, рум'яна, з високо хвилюючими грудьми, гарна, але страшна. Доскочивши
дверей, оперлася плечима, підняла голову вгору, а руками стала зривати з себе вбрання,
перли, оздоби. Кидала їх здивованим офіцерам в очі.
— Ось твоє намисто, ось заушниці, на маєш, подавись ними. Не хочу награбованого
добра, палить мене. Проч з ним, проч!
Чиясь рука обіймала її за стан.
— Пускай, бо вкушу! — сичала, іскри сипалися з очей. Хтось рачки підлазив до неї, —
побачила впору, плечами відчинила двері і, переступаючи назадгузь поріг, кричала: — Бодай
би вас перша куля не минула, за мою кривду і сором, бодай би ви подохли!
Затріснула двері й підперла їх з другого боку. Добувалися. Хотіли виважувати, але
Меншиков не дав:
— Довольно!
Последние комментарии
1 час 41 минут назад
3 часов 45 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 6 часов назад
1 день 10 часов назад