В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
проводил новый, более сложный эксперимент работы с коммунистами. Первое, что я заметил, это их непоколебимость в соблюдении соглашений. Ты не в партии, но ты находишься в соглашении с ней на время той или иной акции. И все происходит как если бы ты заключил с ними контракт: ты обязываешься выполнять что-либо в совместных интересах, и они обязываются оказывать тебе содействие в этом — и они делают это, насколько возможно. В то же время по всем тем пунктам, по которым ты с ними не согласен, подразумевается, что они не будут на тебя нападать, и они не нападают.
Виктор: Значит, они честны?
Сартр: Да, но это тяжеловесная машина. Время от времени случаются сбои. Например, по делу Генри Мартина, мы просили, чтобы делегация, членом которой был и я, была принята Винсентом Ориолем, который тогда был президентом республики. Он ответил, что не примет делегацию, но готов принять меня. Так как вся наша группа зависела от того, приму я это приглашение или нет, я не мог решать один. Я позвонил доктору Dalsace и попросил проконсультироваться с высшими уровнями компартии. Он сделал это и вскоре мне перезвонил; мне следовало пойти. Лучше было хоть кому-то пойти к президенту, чем вообще не идти. Я сходил, безрезультатно, как вы можете себе представить. И на следующий день прочитал в L’Humanitй, что Винсент Ориол не принял честных писателей и интеллектуалов, и предпочел принять подозрительного типа (меня). Потом я получил множество извинений. Ремни передачи не сработали и т. п. Я принял извинения. По сути, эти сбои не так важны. Так или иначе, они показывают, что активисты на всем протяжении своей деятельности придерживаются о тебе того же мнения, которое у них сложилось раньше. Вообще они его скрывают, но только и всего. Для них я мусор; они используют меня некоторое время, и на это время о своем отношении они не говорят. В первую очередь они не приняли идею критического сочувствия движению: почему я должен критиковать их, если они не критикуют меня? По той же причине у нас не было отношений с рабочими-коммунистами. То есть, если ты вступаешь в отношения с самой большой партией рабочих Франции, как говорили в то время, это потому, что ты хочешь вступить в контакт с рабочими. Вы видели коммунистов-интеллектуалов — или кого я назвал бы буржуазными коммунистами — или лидеров партии, но редко рабочих, или тех, кто тщательно выбран, как на конгрессе в Вене. Рабочих научили не доверять нам. Они начали с высказываний "Я, не интеллектуал; я, работник ручного труда" и т. д. и затем продолжили крайне интеллектуальным дискурсом! Именно тогда я начал понимать, что различение между рабочими и интеллектуалами бессмысленно, кроме как с профессиональной точки зрения, и что необходимо найти пути преодоления и этого различения. Последствием этого недоверия было то, что к нам относились как к манекенам. Нас сажали в кресла, за стол, на сцену. Мы произносили небольшую речь, садились опять, и все. Или еще подписывали манифест.
Виктор: Всегда ли соблюдалось соглашение?
Сартр: Да, за исключением сбоев, конечно же. Но вы поймите, не это являлось проблемой. Естественно, мы говорили не о том, что нас разделяет, а о том, что нас объединяет. Единственной проблемой было отсутствие взаимности, если вы понимаете, что я имею в виду. И я хорошо понимаю, что всегда возникают сложности между тем, кто представляет партию, и тем, кто представляет только себя. Но с ними это происходило систематически. В силу недоверия, как я уже говорил. Но не только из-за этого. Я имел дело с людьми, которые признавали товарищами только членов своей партии, с людьми, опутанными приказами и запретами, которые относились ко мне как к временному попутчику и которые относили себя к будущему, к тому моменту, когда я выйду из игры под воздействием правых сил. Для них я не был полноправным человеком, но отсроченным мертвецом. Никакая взаимность невозможна с подобными людьми; как и невозможен взаимный критицизм, на который хотелось надеяться. От меня ничего не требовалось, кроме тех обязательств, что я на себя взял, но это не являлось вопросом соглашения, которое могло бы быть продлено. Да, я выступал на собраниях. И люди, которые меня слушали, говорили: "Это Сартр, друг компартии". Но везде я сталкивался с тем, что активисты использовали, но не принимали меня.
Виктор: Вы были отвратительным союзником.
Сартр: Отвратительным, верно.
Виктор: Вы продолжали писать то, что хотели?
Сартр: Я пытался. Я хотел продолжать свою роль критического попутчика, несмотря ни на что. Я писал против Канапы в Les Temps Modernes. И еще когда они избили Лекёра, который вышел из партии. Или опять же по поводу книги Hervй, вокруг которой было много шума.
Виктор: Но он же был настоящим ублюдком, этот Лекёр.
Сартр: Возможно, но я не думаю, что посылать коммандос избивать людей на собрании рабочих — это то, что должна делать партия рабочих.
Виктор: Это было собрание рабочих, проводимое Лекёром?
Сартр: Да, это было на
Последние комментарии
7 часов 14 минут назад
7 часов 32 минут назад
7 часов 56 минут назад
8 часов 28 минут назад
9 часов 35 минут назад
11 часов 16 минут назад