За строками протоколов [Игорь Евсеевич Быховский] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (55) »
* * *
— Ну что, всё в порядке? Бумаги подписаны? — спросил Харитонов у Коваленко, когда тот вернулся от прокурора области. — Представь себе, не подписал ответ на жалобу Лысикова. — В чем же дело? — А, — махнул рукой Коваленко, — разве ты не знаешь нашего шефа. Опять рассуждения, что к каждому обвиняемому нужен индивидуальный подход, что надо принимать во внимание личность правонарушителя. Мне, честное слово, кажется, что это не гуманизм, а либерализм. Такое отношение и порождает преступность. Люди перестают бояться закона. Было видно, что Коваленко очень недоволен и самолюбие его задето. — Я не понимаю Геннадия Павловича, — продолжал он. — Мы работаем в прокуратуре. Наша задача обеспечить соблюдение закона. А закон что говорит? Каждый, совершивший преступление, должен быть наказан. Лысиков совершил преступление? Да. Суд признал его виновным? Да. Наказание ему определено? Определено. Прекратить дело за истечением сроков давности можно? Нельзя — статья сорок девятая не позволяет. О чем же спорить? — Чего же от тебя хочет Толмачев? — Говорит, чтобы я получше изучил личность этого бандита, побеседовал бы с ним, выяснил, чем он занимался эти годы... А не всё ли равно, чем? Был на нелегальном положении, и всё... Какая-то чепуха! Мне нужно готовиться к серьезному процессу — дело в двадцать четыре тома, а тут точи лясы с беглым рецидивистом. — Ну уж и рецидивист, — улыбнулся Харитонов. — А как же, бандитизм — раз, побег из места заключения — два. — Ну это ты, брат, загнул. Ведь он тогда был еще мальчишкой. — Ладно. Не будем спорить, всё равно без толку. Ты ведь тоже порядочный либерал... — Коваленко раскрыл очередное дело, дав понять, что разговор окончен. — Подожди-ка, Александр Павлович, — сказал Харитонов. — Ведь подобный случай описан в литературе. — В бюллетене Верховного Суда? — Какой там бюллетень. Помнишь Жана Вальжана? — Ну и сравнил! Параллель! Жан Вальжан и Лысиков! — рассмеялся Коваленко. — Перевоспитался!.. Преступлений он за это время не совершил, верно. Только разве это говорит об исправлении? Притаился он, хвост у него — двенадцать лет. На мелочи попадешься — получай за новое год, да за старое дюжину. Э, да что там говорить, чужая душа — потемки. Коваленко закрыл сейф и вышел.* * *
Лысиков ждал отправки из тюрьмы в исправительно-трудовую колонию. Поэтому, когда открылась дверь и назвали его фамилию, он взял с собой вещевой мешок. — Вещи оставь, — сказал конвоир, — тебя прокурор вызывает. Вернулся Николай скоро. Соседи по камере, взглянув на него, сразу поняли, что беседа была не из приятных. Лысиков сел на нары и молча закурил. — Ну, чем тебя прокурор обласкал? — с усмешкой обратился к нему Петр Воронов, который в тюрьме провел чуть ли не половину жизни. — Спросил, где родился, где крестился, где судился? А? — Спросил. — Лысиков помолчал. — Сказал сидеть надо. — А ты уж, наверно, думал — к теще на блины позовет! — захохотал Воронов. — Знаем мы прокуроров, повидали их. Тут, кореш, главное на хороший этап попасть. Амнистии или зачетов нам с тобой ждать не приходится. Такие уж статьи попались... Лысиков не отвечал. — Ну что морду воротишь? Брось! — сказал Воронов, положив Николаю на плечо татуированную руку. — Споем лучше:- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (55) »
Последние комментарии
13 часов 16 минут назад
21 часов 16 минут назад
1 день 12 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад