Медовый месяц в Париже [Фиона Харпер] (fb2) читать постранично, страница - 41

решение, если какое-то время ты проведешь вне дома.

Алекс перевернулся и лег на спину.

— Я знаю, чего хочу.

Он всегда об этом знал. Начиная с пятнадцатилетнего возраста, когда Алекс решил стать адвокатом, помогать людям и защищать их, он желал, чтобы его жизнь была спланированной. Но теперь он осознал, что Дженни никогда не входила в его планы. Она была для него стимулом — замечательным, сводящим с ума, пробуждающим желание жить.

— Я расскажу тебе, чего хочу я, — сказала она, ее голос был полон грусти. — Жить с Молли и тобой под одной крышей не означает иметь семью. И я хочу, чтобы у нас было будущее, о котором мы мечтали, даже если оно немного отличается от того, что есть у нас сейчас.

Алекс больше не мог этого выносить. Он повернулся к Дженни.

— Я тоже этого хочу, — произнес он. — Но не знаю, как так сделать.

Произнеся эти слова, он ощутил жуткую слабость и неуверенность. Дженни протянула руку и коснулась его щеки. Она была с ним любящей и щедрой даже тогда, когда он разбивал ей сердце.

— Если ты захочешь, ты поймешь, как это сделать. — Она не обвиняла его, но ее слова были наполнены любовью и страхом. — Но… если этого не произойдет, ты должен спросить себя, действительно ли ты хотел того, что имеешь сейчас. Нужна ли я тебе? Или я для тебя лишь наилучший способ забыть о проблемах и дистанцироваться от своих эмоций и чувств, когда все в этом мире кажется тебе невыносимым?

Алексу стало стыдно. Дженни озвучила правду — отчасти. Он использовал ее, но при этом любил. По меньшей мере, он любил ее прежде. Сейчас он уже не был уверен в своих чувствах. Он лишь надеялся, что ему удастся распутать клубок противоречий и понять, что его любовь к ней по-прежнему жива.

Притянув Дженни к себе, он поцеловал ее в щеку и ощутил на губах ее слезы.

— Я поеду в Шотландию, — сказал он.

Дженни немного обмякла в его руках, но Алекса охватил ужас, пока он неподвижно лежал рядом с ней. Он ужасался возможности обнаружить, что поступал неправильно. Ужасался тому, что в конце концов поймет, что не желает жить с Дженни…

Воздух в горах Шотландии был чистым и свежим. Алекс, поднимающийся по усыпанному мелкими камнями горному хребту, остановился и огляделся.

В зоне его видимости не было ни одного рукотворного объекта. Он не видел даже дома и дороги. Никаких линий электропередачи. Нет даже аэроплана в воздухе. Только скалы, заросли пурпурного вереска, жесткая трава и папоротник-орляк.

И чистое, ясно небо.

Алекс почти поверил в то, что является единственной живой душой на планете. Он понимал, что со временем подобное одиночество станет его угнетать, но прямо сейчас он чувствовал себя упоительно свободным.

— Эй, улитка! Если ты не прибавишь шаг, мы не успеем к обеду, а я проголодался.

Алекс повернул голову и увидел своего брата, который смотрел на него, улыбаясь.

Благодаря такту добродушного и веселого Криса, Алекс имел возможность остаться наедине со своими мыслями. Брат не докучал ему бестолковыми разговорами, пока они поднимались на гору. Он не пел дурацких песен во всю глотку. За это Алекс любил Криса.

Отвлекшись от рассматривания ландшафта, Алекс пошел вперед.

Дженни оказалась права. Ему следовало побыть вне дома.

Он понял, что после того, как Бекки отвергла его стремления ее защищать, он постепенно стал защищать и оберегать самого себя. Алекс верил, что может сделать себя недосягаемым для неприятностей.

Восходя на гору, он словно открывал дверцы в своем подсознании и просматривал собственных монстров. Они были реальными, но не настолько большими и пугающими, как он полагал. Тут была злость на Бекки за то, что она оставила его. И ярость на нее за то, что она не рассказала ему о Молли. Бекки лишила его трех лет общения с дочерью, и он даже не может наорать на нее! Одна мысль об этом заставляла его часами пребывать в разъяренном состоянии. Но помимо этого Алекс чувствовал вину, печаль и страх. И, постепенно вытаскивая на свет свои комплексы, он мысленно освещал их фонарем, и они превращались в пыль.

Давая физическую нагрузку телу, Алекс обрел душевный покой, который искал. Он был не из тех людей, которым нужно плакать, или орать, или что-то разбивать, дабы унять эмоции. Все, что ему было нужно, — пристальнее заглянуть в свою душу.

Дженни была ненавистна тишина в доме. Молли на неделю уехала к родителям Алекса. Алекс отсутствовал уже шесть дней и намеревался вернуться завтра после обеда, незадолго до того, как его родители привезут Молли обратно.

Стояла пасмурная погода, несколько дней шел дождь. Но, судя по сводке погоды, сегодняшний день должен быть ясным.

Дженни оделась, взяла свой кардиган и засунула ноги в резиновые сапоги с ярко-розовыми цветами. Ни за что в жизни она не наденет уродливые деревенские сапоги унылого зеленого цвета.

Сегодняшним субботним днем на улице было много гуляющих. Вскоре Дженни начала злиться такому количеству народа. Неужели весь юго-восток Лондона решил выехать за