2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
подживать.
Граф больше не сыпал проклятиями, хотя несколько раз морщился, пока служанка снимала с его ран последние куски пропитанной кровью корпии. Потом она обвела глазами спальню в поисках материала для новой перевязки.
— На комоде, — подсказал ей граф. Служанка нашла коробочку с бинтами и корпией, содержимым которой осталась, по всей видимости, недовольна.
— В чем дело? — осведомился граф.
— Все в порядке, если не считать того, что нет средства, которое помешало бы корпии прилипнуть к ране, как прилипла та, которую я только что сняла, — пояснила девушка. — Если ваша милость разрешит, я принесу вам мазь, которую изготавливает моя мать: она не только лечит рану, но и не дает корпии прилипать.
— Я готов воспользоваться любым зельем, даже сваренным из жабьих лап, лишь бы оно помогало, — ответил граф.
— Я принесу ее завтра, — пообещала служанка.
Приложив корпию к ранам, она укрепила ее на месте полосками чистой льняной ткани.
— А почему я должен ждать до завтра? — осведомился граф.
— Я не могу уйти домой, пока не закончу работу.
— А что у тебя за работа?
— Я занимаюсь уборкой дома.
— И давно ты здесь работаешь?
— Со вчерашнего дня.
Граф посмотрел на бронзовое ведерко, которое девушка поставила у его кровати.
— Надо полагать, на тебя возложили всю самую трудную и неприятную работу, — сказал он. — Судя по твоему виду, ты не можешь справляться с такой нагрузкой.
— Могу.
Она произнесла это с такой решимостью, что граф понял: все, что ей приходилось делать за этот день, давалось нелегко.
Наблюдая за тем, как ее тонкие пальчики ловко справляются с бинтами, граф обратил внимание на узенькие кости ее запястий. Такие руки явно не подходили для грязной тяжелой работы. Эта девушка вызывала его интерес, и он стал пытливо всматриваться в лицо необычной служанки.
Его нелегко было рассмотреть, потому что она низко наклоняла голову, и грубая оборка чепца закрывала почти все ее лицо. Но, когда девушка повернулась к комоду, чтобы взять еще один бинт, граф увидел, что лицо у нее очень худое — неестественно худое. Скулы резко выдавались, подбородок был туго обтянут кожей, маленький носик заострился…
Словно почувствовав на себе его внимательный взгляд, служанка подняла глаза, и графу показалось, что они непропорционально большие для такого маленького личика.
Он никогда не видел глаз такого необычного цвета: глубокие сине-зеленые, они напоминали бурное море. Их обрамляли темные и длинные ресницы.
Девушка вопросительно посмотрела на графа, а потом щеки ее чуть порозовели, и, опустив взгляд, она снова занялась его ранами.
Граф снова посмотрел на тоненькие запястья с выпирающими косточками и вспомнил, когда ему в последний раз доводилось видеть такие же.
Он видел их у португальских ребятишек, детей крестьян, чьи посевы были уничтожены во время военных действий! Противостоящие армии обрекли их на голод: солдаты присваивали все, что давала земля, ничего не оставляя местному населению. Особенно этим отличались французы.
Голод!
Истощенные люди вызывали в нем чувство бессильной ярости и отвращения, хотя он и сознавал, что недоедание — это одно из неизбежных ужасов войны. Ему слишком часто приходилось видеть истощенных от голода людей, чтобы он мог сейчас ошибиться.
Граф заметил, что, пока он думал о служанке, та закончила перевязывать ему ногу и сделала это с такой ловкостью, которая никак не давалась его камердинеру. Теперь она бережно укрыла его одеялом и снова взялась за ведерко с углем.
— Подожди! — остановил ее граф. — Я уже задал тебе вопрос, на который ты пока не ответила. Кто ты?
— Меня зовут Жизель, милорд… Жизель… Чарт.
Перед тем как назвать свою фамилию, она на секунду замялась, что не укрылось от графа.
— Ты не привыкла к такого рода работе?
— Нет, милорд, но я рада, что мне удалось получить ее.
— Твоя семья бедна? — продолжил расспросы граф.
— Очень бедна, милорд.
— И из кого она состоит?
— Из моей матери и маленького брата.
— Твой отец умер?
— Да, милорд, — едва слышно сказала Жизель.
— Тогда как же вы жили, пока не переехали сюда?
У него было такое чувство, что Жизель нехотя отвечает на его вопросы, но тем не менее положение не позволяло ей отказаться на них отвечать.
Она стояла, держа в руке бронзовое ведерко — настолько тяжелое, что ее тело перекосилось на один бок. Девушка казалась слишком хрупкой и воздушной для столь тяжелого груза.
Граф рассмотрел выпирающие ключицы над вырезом ее платья с набивным рисунком и острые худые локти.
Девушка явно страдала от сильного недоедания — он был абсолютно уверен в этом. Мраморная белизна ее кожи на самом деле была бледностью, свидетельствовавшей об анемии.
— Поставь ведро, пока я с тобой разговариваю, — резко приказал он.
Служанка послушалась, с опаской взглянув своими огромными глазами, словно боялась того, что он собирался сказать.
— Ты понапрасну растрачиваешь свои таланты, Жизель, — сказал он, немного
Последние комментарии
7 часов 51 минут назад
21 часов 45 минут назад
23 часов 18 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 8 часов назад