Сестра морского льва [Юрий Николаевич Иванов] (fb2) читать постранично, страница - 3

Волкова.

— Что, мы уже плывем?

— На теплоходе или пароходе, как известно, говорят не плывем, а идем. Поняла? Буду тебя воспитывать, как юнгу. Давай руку. — Волков помог девочке вылезти из рундука и выволок из-под койки большой чемодан. — Сейчас я тебе дам запасную тельняшку, и ты переодевайся. Держи.

За его спиной скрипнули пружины, девочка немного повозилась и облегченно вздохнула. Волков обернулся: в тельняшке, натянутой на колени, девочка сидела на койке и вытирала полотенцем горьковато попахивающие волосы. Смуглое худенькое плечо вылезло из большого разреза тельняшки, и Волков увидел на шее девочки самодельное ожерелье: кожаный ремешок с нанизанными синими бусинками, а посередине желтоватый клык какого-то животного. Амулет, что ли? Улыбаясь, девочка глядела на него внимательным и настороженным взглядом зверька, который уже знает, что его не обидят и что все уже хорошо, но еще страшновато... Поправив тельняшку, она подсела к тумбочке и потянулась к хлебу.

— Это лекарство, — сказал Волков, протягивая девочке бутылку. — Хлебни, боюсь, не простыла бы ты. И сразу под одеяло. И все будет оки-доки.

— «Оки-доки, оки-доки», — передразнила его девочка. — Оки-доки? А как это?

— Так говорили на парусных кораблях, а что означает? Секрет потерян. Ну в общем: «о’кэй», «гут», «биен», то есть хорошо.

Глотнув, девочка закашлялась и помахала перед ртом ладонями. Волков пододвинул ей банку с консервами и тоже сделал несколько глотков.

— А меня зовут Алька, то есть Алиса, — сказала девочка. — Ой, как голова у меня закружилась... И так тепло-о стало. Ужас как я на плашкоуте замерзла. Я за рубкой спряталась, прицепилась за скобу какую-то, а мне ка-ак польет с крыши рубки за шиворот. Так все и лило!.. И если хотите знать, то я не просто Алька, а... Ну хотите, а?

— Выкладывай.

— Так вот: я повелительница птиц и зверей моего острова!

— Ты сделала слишком большой глоток. Ешь, ешь.

— Что — не верите, да? А я докажу, вот!.. А вы кто?

— Я? О, я тоже не просто какой-нибудь. Ну, во-первых, я Летучая Рыба. Так во времена парусного флота называли себя моряки. Я ведь тоже когда-то носился по морям-океанам на отличном паруснике. А во-вторых, я Волк. Только не сухопутный, а морской.

— Ого, какой вы! Моряк, да? А как мне вас звать?

— Звать? Гм... — Волков задумался: «Дядя Валера? Ну какой же я ей дядя? Валерий Александрович? Ха-ха...» Сказал: — Зови меня просто Волк. Скажи, однако, а почему ты сбежала из Никольского? Попадет тебе, наверно, от родителей.

— Ка-ак спать хочется...

— Да ты еще и плутовка? Ну ладно, спать так спать. Дай-ка мне подушку. Хватит тебе одной?

— Держите... Волк. И еще знаете что? — Девочка свела брови, задумалась, посерьезнела, покусывая нижнюю губу, а потом решительно и убежденно произнесла: — Теперь я для вас друг на всю-всю жизнь! Вот честное мое слово. И если что с вами случится — вы только позовите меня, и я сразу приду вам на помощь. Хорошо? Ну скажите, позовете, да?

— Позову, — сказал Волков, поглядев в ее горящие глаза, и протянул девочке руку. Она крепко стиснула его ладонь своими, мотнула головой, отбрасывая пряди волос, упавшие на лоб, легла, и Волков потушил свет.

Уже вышли из бухты в океан, пароход раскачивался все сильнее и наполнялся новыми звуками: громче плескалась за иллюминатором вода, поскрипывали переборки, стучала в коридоре неплотно закрытая дверь, тяжело ухала разбитая машина.

Сидя на диванчике, Волков вглядывался в очертание детского лица, разглядывал тонкую руку и волосы, свесившиеся с подушки, и испытывал радостное, доселе незнакомое чувство. Очень хотелось курить, но Волков от кого-то слышал, что в помещениях, где спят дети, курить нельзя, и терпел. «Дети», — произнес он про себя и прислушался к звучанию этого слова, которое, пожалуй, никогда им не употреблялось раньше. «Дети», — повторил он и подумал: «А почему же у меня нет детей?» Он усмехнулся. Какая уж там семья, дети! Полгода в океане, две-три недели на берегу... Все какие-то случайные, скоротечные знакомства. Океан!.. Это он сожрал его лучшие годы, юность... А что дал взамен? Воспоминания, впечатления?.. А, ладно: у меня появился друг, который, если что, всегда придет на помощь... И какой друг!.. Да лишь только ради этого стоило тащиться на край света.

Алька вскрикнула. Вздрогнув, задремал, что ли, Волков потер лицо ладонями. Луна в это время выпуталась из вязкой тины туч, свет ее протек сквозь запотевшее стекло иллюминатора и наполнил каюту подвижным, как желе, пепельно-голубым сумраком.

Поспать бы, а? Волков попробовал угнездиться на диванчике. Зашуршало что-то: это был сверток девочки. Он развязал узелок. Лежала в нем книга «Рассказы Серой Совы», белье, завернутое в мятую газету, три тяжелых, в позеленевших гильзах патрона от винчестера крупного калибра, нож в ножнах и дневник. Волков развернул тетрадь и прочитал: «Дневник ученицы шестого класса Алисы Шуваловой». Задумался: чья же она? Нет, не припомнить, кто на острове имел такую