Поезд-беглец [Рэй Кроун] (fb2) читать постранично, страница - 2

начальник Рэнкен будет по ящику болтать... Пусть наши вонючие пижоны послушают, как он нам будет свои байки травить. Дай в динамики девятый канал с ящика, приятель. В твоих венах, я надеюсь, пока еще кровь не остыла или они уже дерьмом забиты, Роджерс, дружок ты мой ненаглядный?" Старик уселся в той же позе, в какой я его застукал, и засунул спичку в ухо, а свободной рукой начал переключателями щелкать: "Да я уже пятый срок волок, когда ты еще и в пеленки писать не начал... Ладно, Бак, топай. Пострадаем за святое дело. Пусть послушают ребятки! Пусть порадуются!" Я на месте подпрыгнул и аж завизжал от счастья:

"Дьявол всех раздери, приятель! Верно я говорю, Испанец ты мой родной?!"

Выскочил я в коридор, а там уже голос Сью Маджорс на всю тюрягу:

"Никто не говорит о том, что тюрьма должна быть площадкой для детских игр. Мы все считаем, что человек, идущий против закона, должен быть наказан, и мы все хотим, чтобы преступник был изолирован от общества, но не кажется ли вам, мистер Рэнкен - (ну и складно эта баба треплется, язва такая: "Не кажется ли вам, мистер Рэнкен...", попадись она мне, когда я на свободе был, где-нибудь в укромном местечке, уж я бы ей доказал, в чем прелесть мужского превосходства!) - что общественное самосознание, так сказать, совесть общества, несколько шокировано вашим поступком, а именно тем, что вы на целых три года заточили человека в карцер?" Все ребята в своих камерах затаили дыхание, ожидая ответ этого чудовища Рэнкена: "Если бы речь шла о человеке, то - да, я бы согласился с вами, но Мэнхейм - животное. Он уже дважды бежал из тюрьмы. Он грабил банки. Он - убийца, в конце концов. И ему абсолютно наплевать на вашу жизнь, наплевать на мою жизнь, ему плевать даже на свою собственную жизнь... Ну, что тут началось, даже пересказать невозможно. Ребят словно разорвало: "Мать твою, Рэнкен, пошел ты знаешь куда! Пристрелить этого ублюдка! Даешь Мэнни в президенты!" Со всех этажей из камер полетела горящая бумага, зэки жгли книги, газеты, тряпье, старые вещи и вышвыривали через решетку в коридор, во всех концах здания затопали вертухаи, забегали, как крысы, зазвенели связками ключей, и вот уже примчался один взвод охраны, начали распускать рукава брандспойтов, затем еще один, еще, еще... И сквозь весь этот шум с трудом пробивался голос Рэнкена: "Он ни во что не верит... Он способен на все... Вот уже двадцать шесть лет я работаю в тюрьмах, и я повидал на своем веку и воров, и убийц... Мне есть с чем сравнить этого Мэнхейма..."

Вода из брандспойтов била в лицо с такой силой, что отбрасывала человека к противоположной стене камеры, а если струя попадала по рукам, трясущим решетку, то ощущения были, как от удара молотком по пальцам. Я заорал: "Иисус Христос, сын бедного Генри!.." - и увидел пахана: "Привет, Джона!" - сказал я ему. - Мэнни добился своего". "Конечно", - кивнул Джона. "Он в самом деле поимел их всех", - добавил я. Нетерпение переполняло меня. Нетерпение и гордость, что сам Джона разговаривает со мной. И я просто обалдел, когда Джона сказал мне: "Конечно, приятель, это здорово, что он поимел их. Увидимся на прогулке".

РЭНКЕН

Вернувшись Домой, я увидел бардак. Недаром я всегда говорил: "Дом без Хозяина - это уже не Дом". В этом здании, где мне знаком каждый уголок, я Хозяин. Стало быть, это мой Дом. Мой, а не этого девяносточетырехлетнего идиота, который считается начальником тюрьмы, а сам забыл сюда дорогу. Только дружба с губернатором штата да связи в управлении тюрем и удерживают его в своем кресле. Я думаю, что никто из этих прихлебателей, что вокруг него вертятся, и не знает, сколько лет шефу, и я этого не знаю, и он сам, наверное, не знает. Ну и плевать мне на него! Мне даже легче работать, когда я в должности заместителя начальника. Потому что у меня тогда руки развязаны. И если б не чертов суд, в моем Доме и сейчас был бы полный порядок. Кретины!

Устроили свистопляску вокруг какого-то ничтожества. Засунуть бы эту Сью Мэджорс в камеру к Мэнхейму минут на пять, он бы ей ноги к шее привязал ее же собственными титьками. А она рассюсюкалась: "Ну, если вы говорите, что Мэнхейм животное, то почему же его так любят все другие заключенные?" Что я мог ответить этой дуре?! Сказал ей правду: "Да потому что они... В большинстве своем они точно такие же животные, как и он. Потому что они делают все, что им заблагорассудится. Потому что не существует никаких преград для того, чтобы они сделали все, что им хочется". Как манную кашу, по чайной ложечке, я вкладывал в тупую башку этой Сью Мэджорс такие простые истины, а в это время у меня в Доме творилось черт знает что! На полу - море воды, грязь, дымятся кучи всякого дерьма, да еще динамики орут на полную мощность Козел этот, Роджерс, надул меня, я ему радиорубку доверил, а он... Охранники орут, чтоб он дверь открыл, а Роджерс, свинья такая: "Имел я вас всех вместе с конем вашим, начальником вшивым!" Они ему: "Открывай эту дерьмовую дверь, Роджерс!" А он, ниггер проклятый, еще громче звук делает, и я опять слышу собственный голос: "Тюрьма - это не загородный клуб. Я полагаю, вы