cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
было, смотрит она на него или нет. Он медленно пошел через лужайку, и капли воды, ставшие на воздухе холодными, быстро сохли, щекоча и стягивая кожу. Солнце мягко гладило спину теплыми лучами, щедро разливалось вокруг. Ближние ветви светились теплым золотым сиянием, лишь в глубине листвы прятался таинственный зеленый полумрак.
Она сидела на залитой этим сиянием траве и смотрела на него без тревоги или удивления. У Виктора похолодело в груди от ее взгляда и от ее лица, и он споткнулся, почувствовав на миг желание повернуть обратно, но не смог или не решился. Он тут же справился с собой, подошел к ней почти спокойно и сел — не очень близко, но и не далеко. Сел как раз на таком расстоянии, на каком нужно садиться, чтобы не показаться слишком самонадеянным и чтобы не выглядеть смешным, разговаривая издали.
Она уткнулась в лежавшую перед ней книгу, а Виктор сидел, лихорадочно искал и не находил какой-то первый вопрос. В голове крутилась лишь глупая фраза о погоде, и он в отчаянии, словно бросаясь в воду, спросил:
— Хорошая сегодня погода, не правда ли?
Спросил и смолк, чувствуя себя совершенно беспомощным, но она подняла голову и улыбнулась, и у него разом отлегло от сердца. Заразившись ее улыбкой, он облегченно расхохотался, пытаясь смехом скрыть смущение. Она тоже рассмеялась, глядя на него. А потом они вновь замолчали, но уже не так, как прежде — лед был сломан. И он вновь заговорил, но уже без усилия.
Да, она часто здесь бывает. Так часто, как только удается — легкая тень пробежала по ее лицу, и он заметил это.
Его зрение вообще вдруг обострилось. Он видел сейчас сотни разных мелочей, которых раньше и не приметил бы, которые сами по себе ничего не значили, но все вместе складывались в единое целое, в картину, которая навсегда останется в памяти и будет оживать по своим, не совсем понятным законам, повинуясь толчку, который могут дать и запах влажной земли, и шероховатая на ощупь скатерть под ладонью, и скрип двери, похожий вдруг на неумолчное пение цикад, пронизывающее весь этот летний день...
Виктор поймал себя на том, что не слушает ее, а смотрит на приоткрытые, чуть обветренные губы, видит нежную линию подбородка, подсвеченный солнцем золотистый пушок на загорелой коже, ее опирающуюся на землю узкую руку и муравья, озабоченно пробирающегося в траве рядом с рукой. Ему стало легко и весело, он вскочил на ноги и протянул ей руку:
— Пойдемте купаться?
Она не приняла руки, но гибким движением поднялась и побежала к кромке впаянного песка. Он отстал и смотрел, как она подбегает к реке. Солнце било в воду, засвечивало Виктору в лицо.У самой воды она приостановилась, обернулась — легкий силуэт, вырезанный в серебряном полотне. Ветром шевелило рябинки на воде, катало по ним маленькие ослепительные солнца. Они дрожали, вразнобой вспыхивая и притухая, и ее фигура казалась размытой по контуру и окруженной теплым сиянием...
— ...Витя, тебя опять в мастерские вызывают. Говорят, на чертежах не те допуски проставлены.
Виктор не сразу понял, чего от него хотят. А поняв, поднялся и нехотя пошел в мастерские.
В мастерских было жарче, чем в лаборатории, пахло машинным маслом и сгоревшей изоляцией. Рубашка у тучного мастера некрасиво прилипла к спине. Чертежи оказались в порядке, чувствовалось, что мастеру просто невмоготу работать. Все это отняло довольно много времени, и рабочий день успел подойти к концу.
На улице висела тонкая пыль и бензиновый перегар. Солнце было оранжевым, как перезревший апельсин. Оно совсем не грело. Дышать было нечем. В общежитии было так же тускло и пыльно. В комнате пахло худосочной городской зеленью и асфальтом. В коридоре все время слышались шаги, за стеной разговаривали. Виктор лег на кровать, как солдат на привале, — не раздеваясь и без сил.
...А на реке солнце малиновым своим краем упруго проминало черту горизонта. Девушка еще была здесь и заметно обрадовалась его появлению. Он молча опустился рядом. Вода без плеска набегала на песок. Воздух на глазах синел. Лезвие горизонта, наконец, справилось с солнцем — располовиненное, оно почти не светило, только бросало снизу на небо отблеск своего потускневшего тела. Закат был багровым. От воды по ногам ползла прохлада. Было бережно и непривычно. Хотелось, чтобы что-то случилось, чтобы нужно было действовать, может быть, спасать ее от чего-то непонятного и враждебного, и Виктор осторожно перевел дыхание, расслабив непроизвольно напрягшиеся мышцы.
Напряженность прошла, оставив ушедшее вглубь смутное ощущение, что что-то забыл и нужно немедленно вспомнить и побежать куда-то и что-то немедленно делать...
В лесу оказалось совсем темно, и он несколько раз споткнулся. Под ногами зашуршал песок дорожки. Она шла рядом. Виктор слышал ее дыхание, легкое и неровное.
Последние комментарии
11 часов 47 минут назад
13 часов 19 минут назад
17 часов 13 минут назад
17 часов 17 минут назад
22 часов 38 минут назад
2 дней 10 часов назад