Вторая встреча [Анатолий Владимирович Софронов] (fb2) читать постранично, страница - 2

спросил;

— Это и есть те «тигры»?

— Они самые, — охотно ответил Песков.

— Подумать только... махина, а останавливали их.

— Останавливали, папаша, — Пескову хотелось говорить. — А это мой «тигр», папаша, самый первый.

— То есть в каком смысле ваш? — старичок недоверчиво посмотрел на Пескова.

— Мой самый, что ни на есть настоящий. Я его подбил на Курской дуге.

Старичок всё еще недоверчиво смотрел на Пескова:

— Да... бывает, — неопределённо сказал он. — Жарко-то как сегодня!

Недоверие звучало в его голосе. И хотя он и ничем как будто не выдавал сомнения, но чуткое ухо Пескова услышало оскорбляющие его нотки, и ему безудержно захотелось доказать старику, что именно он, а не кто другой, подбил этого «тигра» в 1943 году под Курском, и что именно он, Степан Песков, собственноручно вывел краской слова «Ку-ку!» Он так и сказал:

— Это я сам написал, папаша. Видите: «Ку-ку»?

— Вижу... А как же вы его?

— А так. Да если вы, папаша, не спешите, я вам с превеликим удовольствием расскажу сию повесть. Присядем.

...Душные июльские дни 1943 года застали часть, в которой служил Степан Песков, на крутом выступе Курской дуги. Деревенька, по околице которой проходила линия нашей обороны, была небольшой точкой, крупинкой, но крупинкой важной и играла ответственную роль в сложной, хорошо продуманной системе обороны.

В садах зрели яблоки. На всём участке фронта было как-то особенно тихо. Рядом, в деревне, жители, обманутые тишиной, готовились к уборке, пололи огороды. Хозяйка домика, в котором квартировали Песков и Кузнецов, раздобыв где-то ведро краски, решила выкрасить ставни, крыльцо и двери. Только люди военные понимали, что тишина эта была обманчивой, что немцы молчат не случайно и не случайно все прилегающие к фронту леса и рощи забиты нашей артиллерией и танками.

Песков и его помощник Кузнецов понимали всё это по-своему, но на вопросы хозяйки, полной хлебосольной Петровны, отвечали коротко:

— Всё в порядке, хозяюшка.

— Вот ставни хочу покрасить.

— Крась, Петровна. Чего на немца смотреть!

По приказу командира батальона Песков с Кузнецовым отрыли для себя вдоль дороги три окопчика.

Глядя на то, как солдаты рыли окопы, Петровна спрашивала:

— Может, вы немца ждёте?

— Та нет, Петровна. Бережёного бог бережёт. Всяко бывает.

Командир батальона майор Ефремов разрешал им иногда ночевать на дому. Но однажды вышел приказ — к ночи занять все боевые позиции.

Тихо мерцали в небе звёзды.

Песков со своим напарником дремали поочерёдно. Изредка переговариваясь, они дождались рассвета. Неподалёку от них находился лесок. Голубоватые берёзки еле слышно шелестели листвой. Где-то очень близко прокуковала кукушка. И тогда Песков спросил:

— Сообщи, кукушка: сколько нам лет жить с Кузнецовым?

Кукушка длинно и звучно закуковала. Когда Песков досчитал до ста, он сказал:

— Это нам с тобой, Сибирь, вполне на двоих хватит.

Уже восходило солнце. Замолкшая было кукушка снова подала голос, и Песков спросил:

— Кукушка, а сколько Гитлеру осталось править?

«Ку-ку», — послышалось из рощицы. И вслед затем небо и земля словно раскололись пополам. Разрывы тяжёлых снарядов накрыли землю. В воздухе послышался длинный с перебоями гул. Вой бомб, взрывы снарядов, низкое гудение немецких бомбардировщиков — все смешалось в один грохот, который окружил Пескова и Кузнецова и, казалось, поглотил их совсем.

Всё, что потом происходило в этот знойный июльский день, Песков не мог бы вспомнить раздельно. Всё слилось в какой-то один клубок огня, дыма, вздыбленной к небу земли. Песков только помнил, как шли на них танки, как два из них остановились, один загорелся, как следом два или три танка прошли над их окопом, и подбили их уже в деревне. Запомнились до десятка костров по обочине, а затем, уже к вечеру, вдруг появившийся на дороге громадный чёрно-жёлтый танк, непохожий на других. Он шёл прямо на окопчик Пескова. Оставались последние три патрона. Оглушённый взрывом бомбы, Песков медленно приходил в себя. Первый выстрел сделал Кузнецов. Заряд пропал даром. Танк продолжал движение. Тогда в полузабытьи потянулся к ружью Песков и сделал ещё один выстрел. Танк остановился на мгновение, выплюнул снаряд. Снаряд снес крышу дома Петровны. В это время танк стал обходить горящую на дороге машину. И здесь, словно прозрев, Песков всадил третью пулю в танк — и тот остановился на месте со вспоротым боком.

И словно последним был этот выстрел в тот день. Всё стихло. Из танкового люка высыпался немецкий экипаж, но его скосил застрочивший откуда-то сбоку пулемёт.

К Пескову бежал майор Ефремов и что-то кричал. Потом Песков услышал: «Поздравляю, казак, первый «тигр» твой. Ты оставь на нём память какую». Кузнецов вспомнил, что у хозяйки осталась краска в ведре, и побежал за ней. Песков обмакнул кисть в ведро и вывел на броне танка: «Ку-ку!»

...Снова и снова, переживая незабываемые дни, рассказывал Песков собеседнику о своей первой встрече с «тигром».

— Так, значит, вы вроде укротителя оказались? —