Прыжок ласки [Джеймс Паттерсон] (fb2) читать постранично, страница - 123

переживал самый невероятный момент в своей жизни. Все вокруг почему-то начало двигаться и кружиться, а мне вдруг стало зябко. И еще казалось, что в комнате установилась какая-то невероятная тишина.

Кристина держала в руках светло-желтое одеяло, и мне была видна головка укутанного младенца. И хотя ноги у меня подкашивались, и я в любую секунду мог рухнуть на пол, все же я осмелился и сделал несколько шагов навстречу Кристине. Теперь мне даже стало слышно, как тихо посапывает дитя.

– Кристина… Кристина… – с трудом выдавил я. Следы наполнили ее глаза, а потом и мои тоже. Мы оба двинулись друг к друг другу, и я неловко обнял ее. Ребенок проснулся и теперь переводил свой взгляд от меня к Кристине.

– Это наш ребенок. И он, возможно, спас мне жизнь. Он весь в тебя, – сообщила Кристина. Потом мы поцеловались, очень нежно и осторожно. Мы снова растаяли при виде друг друга, и никто из нас пока что не мог поверить, что все это происходит на самом деле.

– Я назвала его Алекс. Так что ты всегда был рядом со мной, – добавила Кристина. – Ты никогда не покидал меня.

Эпилог Когда рушатся лондонские мосты

Глава сто двадцать четвертая

Он называл себя Фредериком Ньюманом, и сам он любил величаться «гражданином европейского содружества», не отдавая предпочтения ни одной конкретной стране. Правда, если его спрашивали о родине, Фредерик утверждал, что он немец. Он брил голову наголо, что придавало ему довольно суровый внешний вид, но так он производил большее впечатление. Что было Ньюману только на руку.

Его обязательно запомнят таким: «высокий, худой и лысый». Кто-то мог сказать о нем так: «Интересный мужчина, похожий на художника или просто человека искусства». И действительно, кое-кто мог видеть его на той неделе в районе Челси в Лондоне. Он хотел, чтобы его запомнили. Это было очень важно.

Он прогуливался по Кингз-роуд и Слоан-стрит, делая какие-то незначительные покупки. А возможно, просто внимательно изучал витрины.

Выйдя на Кенсингтон-Хай-стрит, он зашел в кинотеатр.

После этого посетил книжную лавку в Уотерстоуне.

По вечерам он заходил в «Кингз-Хед», где пропускал пару кружек доброго пива. Но даже в пабе он держался в стороне от завсегдатаев, стараясь не вступать ни в какие дискуссии.

В голове Фредерика зрел грандиозный план. Начиналась новая игра.

Как-то днем он приметил на улице Люси с двойняшками. Он наблюдал за ними с безопасного расстояния через улицу. Никаких проблем, он никому не мешает.

Однако ему было очень трудно сдержаться и не поддаться искушению. В голове словно завертелись игральные кости. И когда они остановились, то перед мысленным взором Фредерика выпало именно такое число, которое он задумал.

Постепенно он приближался все ближе и ближе к своей семье, из осторожности стараясь отворачиваться. Однако в это же время краем глаза продолжал наблюдать за Люси и девочками, которые, возможно, представляли для него сейчас даже большую опасность.

Люси рассматривала шотландского лосося. И вот она увидела его самого – он был уверен в этом, – но не могла понять, кто же это такой. Девочки тоже не узнали отца. Тупые, безмозглые создания – точные копии своей мамочки.

Итак, игра начиналась снова. Как это приятно! Ведь ему столько времени приходилось воздерживаться от нее. Деньги он хранил в Швейцарии. Ему пришлось совершить трудное путешествие по Карибскому морю, после того как он еле уцелел на Ямайке. Он сразу отправился на Сан-Хуан, и там ему тоже захотелось действовать. Но потом он пришел к решению и отправился в турне по Европе. Рим, Милан, Франкфурт, Дублин и вот, наконец, родной Лондон. За все время этого долгого пути он, может быть, раза два всего-то и оступился. Сейчас его можно было по праву назвать осторожным малым.

Когда он подошел поближе к Люси, ему сразу вспомнились старые времена. О Господи, даже побежали мурашки по коже. Фредерик начал нервно выстукивать ногой какой-то безумный ритм. Руки заметно тряслись.

Возможно, она бы уже обратила внимание на странное поведение незнакомца, но только Люси всегда была праздной блондинистой коровой, ничтожеством. Он чувствовал всю ее никчемность даже сейчас, постепенно подходя к ней все ближе.

– О Лю-у-уси, это Рик, – протянул он и ухмыльнулся. – Это я, дорогая.

Лезвие два раза взметнулось и снова будто испарилось, а они разминулись, как обычные незнакомцы в толпе покупателей. Казалось, что он почти не задел ее, но он-то знал, что лезвие успело прорезать ей горло на несколько дюймов.

Женщина упала на колени, обеими руками схватившись за шею, будто пытаясь задушить себя. И вот тогда она увидела, кто это сделал. Ее голубые глаза наполнились болью и еще каким-то непонятным чувством, которое могло сойти за глубокое разочарование.

– Джеффри, – еле выдавила она, захлебываясь кровью. И это стало последним словом, которое она произнесла на земле. Его имя.

Шеферу, несомненно, было приятно услышать его, увериться, что он узнан. Итак,