Прошлое будущего [Станислав Лем] (fb2) читать постранично, страница - 3

деятельности человека должны «еще сильнее» уменьшить историко-стратегическое значение многих географических областей, «для США уже сегодня» больше «нет таких жизненно важных областей».

3. Государства не будут больше применять насилие, чтобы овладеть чужой территорией, захватить добычу или в качестве наказания за оскорбление…

4. Также в будущем представляется невозможным религиозно или идеологически мотивированное насилие.

5. «США и ООН будут… готовы… сильно ограничить… успех военной агрессии…»

6. В 1980 году в следующем порядке будет уменьшаться размер валового национального продукта: 1. США, 2. СССР, 3. Япония, 4. ФРГ и Франция.

7. Что касается Китая, объяснял Кан, китайцы будут избегать индустриализации, потому что они думают, что «хорошее правительство должно только предоставлять своим крестьянам соответствующую пищу, одежду, кров, медицинское обслуживание… и все эти требования, кажется, в Китае уже выполнены» (Это он утверждал в 1969 году!).

Не будет преувеличением заметить, что сбылось все противоположное тому, что предсказал Кан для периода с 1969 по 1985 год. Дело дошло как раз до таких «неожиданностей», как китайская карательная кампания против Вьетнама, свержение шаха и установленная в Иране теократия, высокий уровень индустриализации Китая, вторжение в Афганистан, бессилие ООН, так же как и США, во всех войнах, кризис в Персидском заливе (который стал жизненно важным для Запада) и т. д. и т. п.

Не нужно много ума, чтобы понять, как все подобным образом разработанные прогнозы становятся сами себя высмеивающими фикциями.

Никогда не было и нет «истории без неожиданностей». Прогноз политического будущего мира так же невозможен, как прогноз хода значительного числа одновременных шахматных партий, результаты которых определят следующее «поколение игр» и т.д. Только фундаментальное исследование позволит предсказать его основные направления.

IV

К. О. Хондрих в газете «Frankfurter Allgemeinen Zeitung» от 30 апреля 1988 г. в статье о «видении будущего для индустриального общества» среди прочего писал следующее: «25 лет назад эксперты по будущему, в том числе и самые осторожные, были единодушны, например, в трех пунктах. До 1985 года атомные электростанции возьмут на себя почти все энергоснабжение индустриализированного мира, рак будет излечим, компьютеры смогут непосредственно выполнять переводы с одного языка на другие».

В своей «Сумме технологии» (1963) я утверждал, что в недалеком будущем не появятся компьютерные переводы, рак останется (до неопределенного времени) неизлечимым и ядерный синтез – это возможность далекого будущего. Некоторые из этих «негативных прогнозов» я обосновал десять лет назад в предисловии к изданию «Суммы» в ГДР. Там среди прочего я писал: «Что… касается биологии, то я был (как доказывает текст моей книги) оптимистом в отношении генной инженерии и пессимистом относительно ликвидации опухолевых новообразований. Шансы первой я считал значительными, потому что наследование в своих механизмах является комбинаторным, то есть (…) процессы соединения и разделения (…) отличительных признаков организма – это нормальное состояние в природе. Значит, перекомпоновывать подобно природе (…) можем и мы посредством целенаправленного вмешательства, если оно, являясь рекомбинацией генов, не противоречит основному механизму наследования. Напротив, опухолевые образования я считал (…) неизлечимыми из-за эффекта «ошибки», вызванного вирусами или потерей специфической информации. (…) Восстановление «потерянной» (разрушенной) жизненной программы посредством врачебного вмешательства извне технически невыполнимо. (…) Значит, в то время как генный инженер использует только потенциальные возможности, которые обычно присутствуют в организме, тот, кто хочет ликвидировать рак, должен будет полностью перестраивать основы «технологии организма» и встраивать защиту, которая в природе никогда и нигде не создавалась. (…) Итак, если человек поставит целью устранить опухолевые образования (…), то это будет одним из самых поздних, потому что одним из самых сложных, заданий генной инженерии»^[6].

В «Сумме» в нескольких главах я также пытался доказать тезис, почему нужно пройти очень долгий путь к «искусственному интеллекту» машин. Уже немного раздраженно я объяснял в примечании к своему эссе «Признания антисемиота»: «Поразительно, как упорно повторяется ложь в связи с этой проблемой [т. е. о машинном переводе]. В книге «Les ordinateurs – mythes et réalités»^[7] (Париж, 1968) Ж. М. Фонт и Ж. К. Кинью заявляют, что в СССР машина перевела «конкретный» роман Диккенса с оригинала на русский язык и перевод «был абсолютно приемлем» в сравнении с переводом, выполненным профессиональным переводчиком-литератором! Это абсолютная неправда. (…) И потому утверждение французских авторов, к сожалению, довольно типичное для определенного вида «научной популяризации», есть