Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству [Кэти Летт] (fb2) читать постранично, страница - 3

напоминая о «белых отбросах»^[3].

— Это… — она с негодованием указывает на газеты, — убийство с характером. А кто лучше всех знает мой характер? Ты и только ты. Мы с тобой как сестры, с самого колледжа. Даже наши первые сексуальные бюстики мы и то покупали вместе — помнишь, такие в рюшечках и кружавчиках? Я хочу, чтобы ты поговорила с моей адвокатшей, Кэсс. Хочу, чтоб ты рассказала ей все. Пусть Стадз и предал меня. Пусть он довел меня до сумасшествия. Пусть временами у меня действительно руки чесались, так и подмывало его убить… Но ведь он отец моего единственного сына. Как вообще кому-то могло прийти в голову, что я хотела лишить Джоша отца? Какая женщина способна на такое?

«Обычная, изголодавшаяся по сексу женщина с разбитым сердцем, которой наставили рога и которую все достало», — хочу ответить я, но молчу. На самом деле, когда я гляжу на Джаз — всю растрепанную, шелковистые волосы спутались, кашемировый джемпер разошелся на одном плече, — я чувствую, как сердце скручивается узлом. Узлом привязанности, несмотря на все то, что она устроила мне за последний год. Тюрьма пахнет застарелыми окурками и изношенной интимностью ткани, слишком долго касавшейся тела. Сочащийся из линолеума едкий дух антисептика лишь усугубляет зловоние. Окон нет. Комната действует мне на нервы, как приемная стоматолога или помещение, где ждут собеседования при приеме на работу — работу, от которой тебя воротит.

Я перегибаюсь через расшатанный стол и беру Джаз за руку.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Пронзительно верещит электрический звонок. Я подпрыгиваю. Поначалу надзирательница не обращает на звонок никакого внимания, слишком увлеченная подсчетом чешуек собственной перхоти, но затем с неохотой гасит сигарету и поднимает свою серую тушу с кресла.

— Но… — я возмущенно гляжу на часы, — у меня ведь еще тридцать минут.

— Добро пожаловать в мир Закона и Правопорядка, — саркастически ухмыляется Джаз, передавая мне пальто. Мне кажется, она хочет помочь мне одеться, но вместо этого Джаз стискивает мой локоть: — Кэс-си. — Голос у нее слабый и испуганный. — Меня подставили. Ты должна мне помочь. Фамилия моей адвокатши — Джой. Вера Джой. — Джаз сует мне в ладонь скомканный клочок с адресом. — И она свято верит в свой крючкотворский талант. Ты должна рассказать ей все. Объяснить, что и как. Ну, ты знаешь — почему я вела себя именно так и все такое. И почему вся история отдает Кафкой.

Проснись и вдохни запах Кафки, ответила бы я в лучшие времена, но сейчас я просто стою, молчу и смотрю, как мою подругу — ту, с кем мы вместе уже двадцать пять лет, — уводят в камеру. Последнее, что я слышу, это слова Джаз, обращенные к вертухайке:

— На первом свидании, дорогуша, догола не раздеваются. Сперва ужин и кино, а там уж посмотрим.

Обалдевшая, вытряхиваюсь на улицу, в зимний свет. Холодный январский воздух щиплет лицо, кирпичные стены тюрьмы отбрасывают длинные тени, падающие на меня сетью-ловушкой. Вырвавшись из казематов Холлоуэя, куда угодила моя Персефона^[4], я глотаю кислород и бросаюсь через Кэмден-роуд, пытаясь поймать такси, словно тоже сбегаю из подземного царства Аида.

Когда кеб притормаживает у Внутреннего Темпла, булыжного анклава британских законников на берегу Темзы, мое левое полушарие кричит мне: «Твою мать! Может, Джаз когда-то и училась на повара, но в таком крутом кипятке варят только омаров».

Офис Веры Джой обставлен вычурным, кривоногим антиквариатом, отчего комната кажется излишне угрюмой. Когда я вхожу и представляюсь, адвокатша дует в чашку с обжигающим чаем.

— Я подала ходатайство на повторное слушание. — Ее прокуренный, как минимум две пачки в день, голос изнывает от усталости. — Судья взвесил пристрастие вашей подруги к сарказму на одной руке и свое отвращение ко мне — на другой, точь-в-точь как мужик, который держит тебя за сиськи. А потом стиснул обе. Жестко.

У Веры рыжие волосы, лицо в созвездиях веснушек и не просто мешки, а настоящие баулы под глазами.

Я не скрываю недоумения:

— Разве можно предъявлять обвинение в убийстве без тела?

— Да, если имеются серьезные основания для сомнений. Это называется carpus cristi. А против вашей подруги чересчур много косвенных улик, причем весьма неприятных. Как вообще такая утонченная женщина, как Джасмин Джардин, могла связаться с уголовником и убийцей? И что он делал в Австралии? Ваша подруга уверяет, что вы сможете рассказать обо всем объективно.

Адвокатша нетерпеливо барабанит пальцами по столу.

— Я?

Опускаюсь на краешек кресла, обитого жатой кожей. Прямо передо мной картина: две дохлые утки в компании ирландского сеттера. Как рассказать всю историю, ничего не упустив? Историю дружбы трех женщин. Джаз, домохозяйка и настоящая богиня домоводства. (Мое мнение: любая женщина, утверждающая, будто она тащится от работы по дому, на самом деле просто нанюхалась моющей жидкости.) Ханна,