В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
обстоятельствах не возьмет — скорее уж небо упадет в Дунай. Современники, если вы думаете, что являетесь чем-то новым и дотоле не виданным, то глубоко ошибаетесь. Как ошибается, впрочем, и тот, кто считает себя улучшенным изданием старой полезной книги.
Что поменялось, кроме суеты. У нас нет крепостного права. У нас нет господ и холопов, все холопы — господа. У нас есть безмозглая и бессовестная Москва, впавший то ли в летаргию, то ли в слабоумие Петербург, бесстыжие провинциальные — мал мала — деспоты, чудовищная разобщенность интеллектуальной жизни и море отупевшей от истории, то безропотной, то дикой нищеты. И море водки. И Интернет. И поверх всего — опять нищета, и поверх нищеты — глянцевые, всех цветов радуги, хари из телевизора. И сидящая перед телевизором публика, с ее излюбленным: ругать власть — и быть еще хуже, чем власть, не иметь ни веры, ни убеждений, ни самоуважения. И ныне действующий государь, который абсолютно адекватен. Похож на архетип вплоть до внешнего сходства.
Государь. Николая Павловича мы представляем себе так, как завещал талантливый портретист А. И. Герцен. (Рисовать будь здоров рисовал, да еще и злился.) Дескать, он был красив, но красота его обдавала холодом; кукла, деспот — и все такое. “Но главное — глаза, глаза без всякой теплоты, без всякого милосердия, зимние глаза”. Эти (на самом деле сине-голубые) глаза — или эта фраза? — вполне могут сниться в кошмарах. Говорят, их взгляд выдерживала только одна из дочерей, обладавшая папиным характером. Верноподданному без характера остается удариться в поэзию: дабы не пялиться на кумир с тяжелым чувством, сделать что-нибудь с собственным зрением. (“Ты все поэтическими глазами смотришь на государя, а в нем и хорошего-то — одни фразы. Он во всем и со всем фразер и актер”. А. Тургенев — Жуковскому, 1844. Об актерстве и лицемерии государя пишут многие, вплоть до общеизвестного “Не Богу ты служил и не России…”; даже очарованный маркиз написал, что престол для него — “то же, что сцена для великого актера”.) Все остальное — парадный портрет, в общих чертах соответствующий истине: железная воля (“Я никогда не препятствую натуральному ходу вещей”), неуклонная твердость (“Суровую военную дисциплину с ее безмолвным повиновением он неукоснительно проводил во весь строй гражданской жизни”), светлый ум (“Когда государь говорит с умным человеком, у него вид как у ревматика на сквозняке”), благородное (“Ни к чему он не относился так строго и беспощадно, как ко всякому проявлению неповиновения и вообще протеста”) и даже нежное сердце, чувствительность и частые слезы (вот в это я как раз верю: немилосердные люди часто слезливы). В 1844-м ему сорок восемь лет. Россия не только безропотно, но даже охотно за ним следует. А. И. Тургенев может толковать о каком-то чувстве “какого-то нравственного отдаления”. Пусть потолкует молодой старик — все равно скоро помрет.
Последняя парфянская стрела. Ну что — вроде всех обидел, никого не забыл? Если забыл — обращайтесь. Или вы слишком заняты, разучиваете “Славься, славься (вариант: будь ты проклят), русский царь”? Я бы, возможно, сам пел эту песню, если б ее не предварили профилактическим курсом пощечин. Так-то я империалист, шовинист и пропагандист Константина Леонтьева. Но Леонтьев Леонтьевым, а разволнуешься, когда цыкнут громче положенного. Кроме того, никому, включая К. Леонтьева, не понравится, если на нем начнут опробовать его же собственные софизмы.
Выхода нет. Скоро рассвет. Печалит меня одно: по свидетельству очевидцев, Николай Павлович не любил литературу и не понимал, зачем она вообще существует. Быть литератором и подозрительным человеком в его глазах было однозначительно.
Опубликовано в журнале:
«Нева» 2004, №6
Последние комментарии
13 часов 14 минут назад
13 часов 28 минут назад
14 часов 36 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад