2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
несостоятельным, потому что поначалу я вызвала в нем чувство идеальной любви. Он страдал, понимая, что мы оба ищем ощущений, которые могли бы дать друг другу. Мне это тоже казалось странным. Я не могла обладать мужчиной, которого желала. Но я всегда стараюсь получить опыт, если мне предоставляется такая возможность.
— Чувственность — тайная сила моего тела, — сказала я Эдуардо. — Когда-нибудь она проявит себя в полной мере. Подожди немного.
Разве не этим объясняется преграда между нами? Ведь его тип — крупная и живая женщина, твердо ступающая по земле, в то время как я навсегда останусь девушкой-проституткой, порочным ангелом, я всегда буду двулична — грешна и невинна одновременно.
Всю неделю Хьюго возвращался домой совсем поздно, но я дала себе слово оставаться невозмутимой и терпела. Наконец в пятницу он забеспокоился и спросил:
— Ты понимаешь, что уже без двадцати восемь? Я так поздно пришел! Скажи же что-нибудь!
И мы оба расхохотались. Ему не нравится мое показное безразличие.
Но, с другой стороны, наши ссоры становились все более бурными. Неужели наши чувства теперь сильнее оттого, что мы дали им выход? В наших примирениях есть оттенок отчаяния, новая сила проявляется и в гневе, и в любви. И все-таки проблема ревности остается. Это единственная преграда, мешающая нам достичь полной свободы. Я не могу даже заикнуться о том, что хочу пойти в кабаре и потанцевать вместе с профессиональными артистами.
Теперь я называю Хьюго моим «маленьким магнатом». У него новый офис размером со студию. Здание банка так величественно и изящно. Я часто поджидаю его в зале, откуда весь Нью-Йорк виден, как с самолета, и тогда чувствую, как в меня входят сила и энергия этого города. Я больше не критикую его работу, потому что мои замечания его убивают. Мы оба решили, что работа в банке — это реальность, а занятие искусством — нечто зыбкое. Но именно психология стала мостиком между его «банкирством» и моим писательством. По нему он может идти без особого страха.
Хьюго говорит, что в своем дневнике я размышляю и что он знает, какую боль я могу причинить ему, если что-то случится. И это правда. Дневник моего мужа — это я сама. Ему только нужно думать вслух с моей помощью, через меня. В воскресенье утром Хьюго начал размышлять вслух о том же, о чем я писала в дневнике: нам необходимы оргии, нужно развивать ощущения. Эта мысль осенила его в середине собственного монолога. Он был ошеломлен не меньше моего. Я увидела, как изменилось выражение его лица, на поверхность сознания выплыли инстинкты, о которых он прежде и сам не подозревал.
Я давно ждала этого момента и все-таки колебалась, разрываясь между желанием помочь мужу принять себя таким, каков он есть, и стремлением сохранить нашу любовь. Я просила у Хьюго прощения за свою слабость, рыдала. Он был нежен, он пришел в отчаяние и тоже сожалел, давал необдуманные и совершенно невыполнимые обещания, которые я не хотела слушать и принимать. Когда я излила свою боль, он вышел в сад.
Я предлагала разные варианты разрешения нашего конфликта. Например, он отпускает меня в Цюрих учиться, а я даю ему временную свободу. Мы прекрасно понимали, что оба не можем позволить, чтобы каждый из нас получал новый опыт независимо от другого. Или Хьюго мог поехать в Париж, а я бы осталась в Лувесьенне. Маме я могу сказать, что он поехал в путешествие. Все, о чем я его просила, было время и расстояние. Это помогло бы мне встретиться лицом к лицу с той жизнью, в которую мы друг друга ввергали.
Хьюго отказался. Он сказал, что не вынесет сейчас моего отсутствия. Он ошибался: события развивались слишком стремительно. Мы сами создавали проблемы, решать которые не были готовы. Хьюго совсем измотан, почти болен, да и я тоже.
Мы хотим насладиться новой близостью, жить только настоящим, отложив все заботы. Мы просим друг у друга немного времени, чтобы снова соединиться и принять новые условия игры-жизни.
Я спросила Эдуардо:
— Оргии — это опыт, который необходим каждому? Если пережить его, можно ли не возвращаться потом к подобным желаниям?
— Нет, — ответил он. — Жизнь, в которой не сдерживаются инстинкты, состоит как бы из пластов. Первый неизбежно влечет за собой второй, второй — третий, и так далее. Финал всегда один — жажда все более изощренных наслаждений.
Мы можем сохранить нашу любовь, освободив те инстинкты, о которых Хьюго не ведает. Удовольствие от физической близости, в которой нет любви, зависит от богатства сексуальной фантазии. А порочное наслаждение убивает вкус к нормальной любви.
Все это мы знали. Прошлой ночью он поклялся, что не желает никого, кроме меня. Я тоже люблю его, и мы пока оставили эту тему. И все же в нашей любви присутствует угроза таких неясных желаний и темных инстинктов.
Ноябрь
Мы никогда еще не были так счастливы и несчастны одновременно. Наши ссоры восхитительны, величественны, неистовы. Мы оба находимся
Последние комментарии
7 часов 27 минут назад
21 часов 21 минут назад
22 часов 54 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 8 часов назад