История одного крестьянина. Том 1 [Эркман-Шатриан] (fb2) читать постранично, страница - 3

демократической литературе эпохи Второй империи, которая обратилась к якобинству и республиканским идеям.

От начала до конца роман пронизан мыслью, что революция для народа была великим благом.

«Всем… я обязан революции, — говорит Мишель Бастьен. — Не будь восемьдесят девятого года, был бы я нищ и наг, всю жизнь батрачил бы на сеньора и на монастырь… И вот я решил написать эту историю, «Историю одного крестьянина», чтобы развеять все злобные наветы и рассказать людям о том, что мы выстрадали».

Якобинский пафос и убежденность звучат в словах рассказчика. Для авторов, глубоко верящих в прогресс, дореволюционное прошлое Франции — это нищета народа, войны, голод, эпидемия чумы; это страшная для народа пора, когда у него ничего не было, кроме тяжелого труда, нужды и долгов, а у дворян и духовенства было все. «Таков был порядок вещей, одни являлись на свет дворянами, и им дано было все, другие же рождались простолюдинами, и им суждено было пребывать в ярме во веки веков».

Никогда еще история революции не была рассказана так демократично. Впервые политические перевороты, социальные перемены, войны описываются так, как их увидел бы простой крестьянин, так, как он бы их понял и оценил. Поэтому естественно, что авторов, как говорит Писарев, «занимает не внешний очерк событий, а внутренняя сторона истории… не то, как и почему случилось то или другое… событие, а то, какое впечатление оно произвело на массу, как поняла его масса и чем она на него отозвалась». Авторы «стараются взглянуть на великие исторические событии снизу, глазами той обыкновенно безгласной и покорной массы, которая почти всегда и почти везде молчит и терпит, платит налоги и отдает в распоряжение мировых гениев достаточное количество пушечного мяса»^[8].

Описывая предреволюционную, предгрозовую атмосферу в деревне, когда феодальная Франция все усиливала гнет сеньориальных повинностей и всяческих поборов, ускоряя тем самым час неизбежного взрыва, авторы рассказывают, как у забитых крестьян начинает пробуждаться интерес к политике: входит в обычай читать газеты, брошюры, листовки, устраивать импровизированные собрания, митинги, где обсуждаются последние новости и ораторы произносят речи. Освещая эту сторону жизни революционных лет, авторы волей-неволей затрагивают очень важный вопрос; откуда взялись те силы, которые стали революционной Францией? Как задавленный нуждой, измученный голодом, изнемогающий под тяжестью нечеловеческого труда, забитый и невежественный французский народ, «вся эта масса, о которой ничего не знали со времен Адама и Евы», как говорится в романе, смог подняться на революцию и стать гражданином, вершителем судеб Франции, сокрушившим вековое беззаконие феодализма? И что революция дала народу?

Реализм романа в том, что, отвечая на эти вопросы, авторы стараются передать все многообразие настроений среди крестьян, раскрывая часто самое противоположное отношение к событиям революции. Одни из них становятся горячими сторонниками революции, другие — уходят в лагерь контрреволюции. В романе мы видим и сторонников якобинцев, среди которых самые близкие авторам — книгоноша Шовель и ого друзья (деревенский священник Кристоф, дочь Шовеля Маргарита, простые крестьяне, ставшие солдатами, — Жан Ра, Марк Дивес, старик Сом, который воевал до последнего дня республики, якобинец Элоф Коллен). Это самые верные друзья революции и свободы. Кто они?

Шовель — самый образованный среди них и самый убежденный борец за республику, за права человека. Он один из представителей той передовой интеллигенции, из рядов которой выходили идейные и политические вожди революции. Шовель, по типу, — просветитель, ученик Руссо. Накануне революции он ходит по деревням Эльзаса, распространяя среди жителей книги Вольтера, Руссо, Рейналя и Гельвеция, и народ с охотой их покупает.

Интереса и фигура священника Кристофа. В этом образе — тоже целое общественное явление, характерное для эпохи: из низшего духовенства вышло много видных деятелей революции, защищавших интересы бедняков, так как сами эти священники чаще всего были выходцами из народа, из крестьян или из мелкой буржуазии. И по своему образу жизни они были близки крестьянам и также ненавидели монахов-бездельников. Священник Кристоф учит в школе детей, токарничает и всем, чем может, помотает беднякам. Он ненавидит князей церкви за их спесь, за их праздную жизнь, за то, что они — тяжелое бремя для народа.

На стороне революции и дядюшка Жан, деревенский богач. Правда, он стоит за умеренность и смотрит на революцию с точки зрения своих выгод, своего материального благосостояния. В лице дядюшки Жана изображается та французская буржуазия, которая, «ухватив лакомый кусок, хотела передохнуть», так как ее нисколько не заботило, что народ еще не получил ничего. Дядюшка Жан становится противником решительных требований якобинцев.

Сторонникам революции в романе противопоставлены те