2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
покидало фантастическое видение: блестящие каштановые волосы на подушке рядом, а рука ощущает мягкую золотистую кожу. Он готов был держать пари, что она спит спокойно и тихо, как, видимо, делает и все остальное — спокойно и тихо. Он протянул руку в темноту, чтобы погладить грудь манекенщицы, но наткнулся на ухо этой отощавшей на диете мартышки и вызвал преувеличенный вздох, который должен был инсценировать страсть. Он сбежал на кухню, сварил себе кофе и выпил его в затянутой предрассветной мглой гостиной. И все еще сидел там, глядя на деревья в Риджентс-парке, когда над далекой Уонстедской пустошью начало вставать солнце.
Неделя небольшой срок для романа, но ее может хватить, чтобы перевернуть жизнь, а то и две, даже три. На следующий вечер он заехал за ней, и она вышла к его машине. Каштановые волосы были уложены высоким валиком; белая плоеная блуза с пышными рукавами, заканчивающимися у запястья пеной кружев, широкий, стянутый на талии пояс и черная макси-юбка придавали ей несколько старомодный дамы времен короля Эдуарда вид, который показался ему очаровательным по контрасту с тем образом, какой он нарисовал себе, мечтая о ней прошлой ночью.
Она говорила просто, но умно, и умела слушать, когда он рассказывал ей о своих делах — на что редко решался с женщинами. К исходу вечера он все больше и больше сознавал. что его чувство к ней не просто преходящее увлечение или обычная похоть. Эта женщина вызывала у него восхищение. Она обладала внутренним спокойствием, уравновешенностью, чистотой, благодаря которым он расслаблялся и отдыхал.
Он разговорился, все более и более откровенно рассказывая ей о том, что обычно держал при себе, — о своих финансовых операциях, о скуке, которая нападает на него в их всемогущем обществе, которое он презирал, но которое одновременно использовал, деря с него три шкуры. Она, по-видимому, немного знала, зато все понимала, а это куда ценнее в женщине, чем многознание. Они все еще беседовали за столиком в углу, когда далеко за полночь ресторан стали закрывать. Она очень мило, с неповторимым тактом отказалась отравиться в его шикарные апартаменты, чтобы закончить вечер стаканчиком коктейля, — такого за многие годы с ним не случалось.
К середине недели он уже признался себе, что сражен наповал, как какой-нибудь семнадцатилетний мальчишка. Он спросил ее, какие духи она любит, и она сказала «Мисс Диор», иногда она позволяет себе купить крошечный — четверть унции флакончик в самолете, где нет налога на продажу. Он послал одного из своих лизоблюдов на Бонд-стрит и в тот же вечер преподнес ей самый большой флакон, какой отыскался в Лондоне. Она приняла подарок, не скрывая радости, однако выразила неудовольствие его размерами.
— Это чересчур дорого. Это же расточительство!
Он смутился.
— Но я хотел подарить вам что-нибудь необычное.
— Вы, должно быть, выложили за него целое состояние.
— Но я, поверьте, могу себе это позволит ь.
— Возможно. И это очень мило с вашей стороны. Но больше, пожалуйста, таких дорогих вещей мне не покупайте. Это же расточительство!
На неделе он позвонил в свое Вустерширское поместье и велел включить в бассейне подогрев, а в субботу они покатили туда на денек в его машине и поплавали всласть, несмотря на холодный майский ветер, от которого пришлось защищаться установленными с трех сторон бассейна раздвижными стеклянными щитами. Когда она в белом махровом купальнике появилась на пороге раздевальной, у него занялось дыхание. Великолепная женщина, сказал он себе, — во всех смыслах великолепная!
Накануне ее отъезда в Испанию они провели вместе последний вечер. Они долго целовались в темноте «роллс-ройса», припаркованного в боковой улочке по соседству с кварталом, где она остановилась. Но когда его рука скользнула с ее плеча пониже, она мягко и твердо отвела ее, вернув к нему на колени.
Он просил ее оставить мужа, развестись и выйти замуж за него. Он говорил очень серьезным тоном, и она, выслушав это предложение, также очень серьезно, покачала головой.
— Я не могу, — сказала она.
— Я люблю вас. Не преходящей любовью, а окончательно и бесповоротно. Я готов для вас на все.
Она смотрела сквозь ветровое стекло на быстро темневшую улицу.
— Да, наверно, любите, Марк. Нам не следовало заходить так далеко. Мне следовало заметить это раньше и перестать встречаться с вами.
— Вы любите меня? Хоть немного?
— Не знаю, что вам сказать. Слишком мало времени прошло. Вы очень торопитесь. Я не могу так быстро.
— Но вы могли бы меня полюбить? Пусть не сейчас, позже?
И на этот раз у нее достало женского чутья принять его вопрос очень серьезно.
— Наверно, могла бы. Или скорее, вряд ли не могла бы не полюбить. Вы совсем не такой, каким вы сами себя и ваша репутация вас изображают. При всем цинизме, которым вы маскируетесь, вы на самом деле очень ранимый человек, и эго хорошо.
— Так уйдите от мужа и выходите за меня.
— Этого я не могу. Я обвенчана с Арчи и не
Последние комментарии
1 час 33 секунд назад
1 день 21 минут назад
1 день 40 минут назад
1 день 48 минут назад
1 день 50 минут назад
1 день 52 минут назад