Еврейский вопрос [Иван Сергеевич Аксаков] (fb2) читать постранично, страница - 2

многие тайные намерения (прежде времени?). Одновременно Иван Сергеевич был и либералом: выступал очень эмоционально против крепостного права, верил в то, что истина родится в честной полемике и т.д. Только имея это все в виду, можно адекватно понять его статьи, собранные в книге “Еврейский вопрос”.

Если читать их подряд, может создаться впечатление, что И. Аксаков был зациклен на еврейской теме, как многие наши современники. На самом деле писал он о евреях время от времени, на протяжении двух десятилетий. В те годы обсуждался вопрос: расширять ли права евреев, постепенно уравнивая их с остальными подданными империи. Аксаков считал, что не надо, что опасно. Он договаривается даже до того, что евреи “вредоносны”. Однако, будучи человеком образованным и интеллектуально честным, Иван Сергеевич свою позицию добросовестнейшим образом обосновывает. Исходит он из того, что христианство и иудаизм абсолютно несовместимы. И раз Россия страна христианская, зачем же расширять права (и возможности) антихристиан. “В христианскую землю приходит горсть людей, совершенно отрицающих христианское учение, христианский идеал и кодекс нравственности (следовательно, все основы общественного быта страны) и исповедующих учение, враждебное и противоположное”. Уравнять их во всех правах– значит признать, что “или христиане лгут, именуя себя христианами, или евреи лгут, официально исповедуя закон Моисеев”. “На этой взаимной неискренности, – считает Аксаков, – и основывается новейшее современное отношение христиан и евреев.”

Второй постулат – что евреи, в идеологическом смысле, есть исторический анахронизм. Будучи уверены в своей богоизбранности, они просмотрели то самое, ради чего (по мнению Аксакова) и были избраны Богом: явление Христа. “Христианство есть венец иудаизма – конечная цель, к которой иудаизм стремился, которая осмыслила его историческое бытие”. Так что притязания евреев на дальнейшую историческую жизнь “равносильны отрицанию всего последовавшего после него развития человечества”.

И, наконец, не имея власти политической, евреи получили власть экономическую, на юге и западе России эксплуатируют христианское население. Возражая оппонентам, пишущим, что вот во Франции и в Англии евреи не получили же экономической власти, хотя в политических правах уравнены, Аксаков говорит: да, там еврейского экономического засилия не было, потому что были города, а значит, и средний класс, который успешно противостоял эксплуатации. В России же, крестьянской стране, среднего класса нет, сельский человек остается один на один с опытным дельцом, будь это корчмарь, подрядчик, барыга. (Точно по этой схеме, кстати, русские купцы обирали аборигенов севера, армянские – кавказских тюрок, китайские – индонезийцев. Но Аксаков вопрос рассматривает локально, его интересуют только обиженные белорусы.). О купцах-кулаках он, правда, разговор заводит: их, мол, Колупаевых и Разуваевых, “хлещет и позорит сатира”, а про эксплуататоров еврейских словечка не молвит. “Что это, лицемерие, что ли?” – вопрошает автор. Нет, оказывается сложнее: “Не без некоторого лицемерия у иных, но больше по душевному подобострастию”. В том и суть, что “большинство наших “либералов” вовсе не либералы, а только состоят по “либеральной” части”. Вон она когда началась, политкорректность нынешняя, когда принято как бы не видеть цвета кожи, разреза глаз, пола и даже сексуальной ориентации. Ныне в любом американском фильме рядом с суперменом белокожим непременно явится не менее обаятельный, как это ныне принято говорить, афроамериканец. У нас до недавнего времени нельзя было даже слова “еврей” всуе молвить, дабы в антисемиты не попасть – при этом продвигаться по должности мешал именно “пятый пункт”, и все это знали. Какой-то из поэтов московского андеграунда стих написал в виде азбуки: слово на соответствующую букву и к нему пошло-банальное разъяснение. На букву “Е” шло разъяснение: “Еврей – дитя добра и света”. Далее следовало “Ж” – “женщина – это божество”. Ту же необъективность отмечает Аксаков и у тех, кто судит о проблеме из-за рубежа: о российских погромах говорили много и гневно, а вот о значительно более кровавых в Венгрии – почти ничего. Впрочем, это и ныне так ведется.

Наша нынешняя политкорректность во времена Аксакова звалась либеральной идеей, Ивана Сергеевича она раздражала: “Выражения “идея века”, “либеральная идея”, “гуманная мысль” – сделались в нашем прогрессивном обществе каким-то пугалом”, “Своего рода вывеска, за которой прячется всякая ложь, часто не только либеральная и не гуманная, но насильственно нарушающая и оскорбляющая права жизни и быта безгласных масс”. Аксаков пытается определить, что же такое либеральная идея в системе понятий. Разумеется, безуспешно.

В наше грубое время, не различающее идейных оттенков, И. Аксакова вполне могут объявить антисемитом. Что было бы несправедливо. Автор неоднократно оговаривается: “Было бы поистине жестоко --">