Сага о Гудрит [Кирстен А Сивер] (fb2) читать постранично, страница - 2

лучи щедрости, красоты и достоинства отца падают и на нее. Торбьёрн сын Кетиля в свои сорок шесть лет был таким же стройным и тонким, как в молодости, и такими же каштановыми оставались его пышные волосы и борода. Прежде чем взять Халльвейг в жены, он побывал в чужих землях и вернулся из викингского похода покрытый славой и с большим богатством. Он сделался хёвдингом и поселился в большом доме на хуторе Хеллисвеллир. Каждое лето, когда он отправлялся на альтинг, он ехал в сопровождении многочисленных воинов и родичей.

Но чем больше училась Гудрид у своей приемной матери Халльдис вести хозяйство, тем больше она понимала, что все сотрапезники просто жили за счет Торбьёрна, не утруждая себя рыболовством. И когда она наконец уразумела, что к чему, было уже поздно. На последнем весеннем пиру отец объявил, что он намерен продать все, чем владеет, и уехать в Гренландию, к Эрику Рыжему и его сыну Лейву.

Торбьёрн пока еще оставался хозяином Хеллисвеллира, и он был таким же щедрым и гостеприимным, как прежде, и на прощание оделял гостей подарками. Гудрид радовалась тому, что они с отцом не вызывают у людей чувства жалости. Жалеть их не нужно. Но едва последний гость уехал со двора, как Торбьёрн сказал, что Гудрид поедет с ним, так как ему надо кое-что сказать ей. Гудрид замерзла, хотя этой ранней весной было не особенно холодно. Может, отец заключил брачную сделку с кем-то из гостей, чтобы больше не беспокоиться о своей дочери…

Гудрид и Торбьёрн скакали прямо на запад, не произнося ни слова. Они миновали крутой Купальный Берег, и их взору открылась рельефная пустыня: то там, то сям она поросла мхом, и мох этот, перемежаясь с песком, лежал перед ними, виднеясь у самой кромки воды. Догорающий солнечный диск низко висел над морем в розовой дымке. Они остановились, и Торбьёрн все покашливал, поглаживая своему жеребцу гриву, пока наконец не промолвил:

– Вот перед нами лежит море, а за ним – Гренландия… Я надумал поселиться в новых местах, у Эрика Рыжего, как ты уже знаешь. Не желаю жить в Исландии нищим! Да и о твоей судьбе надо позаботиться.

Гудрид смотрела на море, а в горле застрял комок. Она старалась не моргать, чтобы из глаз не брызнули слезы. Никогда еще она не чувствовала себя такой обездоленной.

А отец продолжал:

– В Гренландии тебе будет хорошо, Гудрид. На новом месте, как там, не так-то много женщин со сноровкой, а мужчины не запросят большого приданого, если будут брать в жены разумную девушку из хорошего рода. У Эрика, кроме Лейва, есть еще два славных сына, и насколько я знаю, оба они холостые. Для тебя это был бы выгодный брак – с сыном хёвдинга из Братталида!

Гудрид почувствовала облегчение, услышав, что отец не собирается отдавать ее дикарю. Это будет всего лишь незнакомый гренландец. И все же! Придется расстаться с тайными мечтаниями о широкоплечем юноше с тонким лицом и серьезными синими глазами, который посматривал на нее год назад на альтинге.

В конце концов Гудрид взяла себя в руки и повернулась к отцу.

– Мы возьмем с собой Снефрид? – спросила она.

– Нет, жеребята занимают на корабле меньше места: их мы возьмем. Но если потомство Снефрид будет таким же крепким, как ее жеребенок прошлым летом, то мы увезем их с собой. Я уверен, что Ингвилль охотно купит твою кобылку – уж я позабочусь о том, чтобы братец заплатил мне серебром за нее, и деньги эти я приберегу для твоего приданого.

Гудрид всегда любила дочь брата своего отца, но внезапно в ней вспыхнула ненависть – ведь у той были отец и мать, и она остается в Исландии, да еще получит ее Снефрид в придачу. Красивую белую кобылку, которую подарил Гудрид ее приемный отец Орм из Арнастапи, когда она превратилась в девушку. Снефрид, как обычно, почуяла, о чем думает Гудрид, а та вспомнила о двух сумасшедших неделях в прошлом году, летом, когда Торбьёрн взял свою дочь на выданье с собой, чтобы показать ее людям на альтинге.

Помимо резвого вороного жеребенка, которого спустя несколько месяцев произвела на свет Снефрид, на корабль брали лишь двух лучших годовалых телок, упитанного барашка, козлят и поросят. Все остальные перейдут к брату, вместе с хутором, проданным Торбьёрном. Надсмотрщик прежнего хозяина, вольноотпущенник по имени Гандольв, муж Торкатлы, отбирал животных для поездки в Гренландию.

В день отъезда Торбьёрн стоял перед хлевом и пересчитывал скот. Рядом с ним находился Гандольв, оценивая опытным глазом каждое животное, чтобы убедиться, что больные на корабль не попадут.

Торкатла и Гудрид, неся узлы, приблизились к мужчинам. Торбьёрн даже не заметил их, но Гандольв коротко сказал, не поворачивая головы:

– Не мешай мне, жена. Если тебе надо помочь, попроси об этом других: на дворе топчется много прислуги.

– Ни в чем нет порядка! – кисло ответила Торкатла и двинулась к двум рабам Торбьёрна, которые отправлялись вместе с хозяевами в Гренландию. Они были заняты мешками из дерюги, набитыми шерстью, но увидев, что к ним идут Гудрид с Торкатлой, остановились и заулыбались.

Чтобы опередить --">