Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
повязку на глазу и переключил свое внимание на трубку – камень преткновения нашего сотрудничества. Я ненавижу все эти священные атрибуты курильщиков трубок: кисет, всякие там ершики для чистки, складной ножик и специальную зажигалку. Любители трубок – великие мастера вечно что-то вертеть в руках и такая же напасть для человечества, как, скажем, миссионер, высадившийся на Таити с ящиком лифчиков. Виноват, конечно, не Бруно, ведь, несмотря на его пристрастие к выпивке и всякие мелочи, выводящие из себя, он все-таки оставался тем же хорошим детективом, которого я вытащил из захолустья в Шпреевальде, где он служил в криминальной полиции. Нет, во всем был виноват я: оказывается, по своему темпераменту я так же не способен к какому-либо сотрудничеству, как и к тому, чтобы быть президентом «Дойче банка».
И, глядя на него, я почувствовал себя виноватым.
– Помнишь, как мы, бывало, говорили на войне? Если на конверте есть твое имя или адрес, можешь быть уверен – письмо будет доставлено.
– Помню, – сказал он, зажигая трубку и возвращаясь к своей «Фелькишер беобахтер». Я с некоторой озабоченностью смотрел, как он читает газету.
– Неужели ты думаешь, что из газет теперь можно узнать новости?
– Нет, не думаю. Но, хоть там и вранье, я люблю читать газету по утрам. Привычка. – Мы помолчали минуту-другую. – А вот еще одно объявление: «Рольф Фогельман, частный сыщик, специализируется на розыске пропавших».
– Никогда о нем не слыхал.
– Слыхал, слыхал. В прошлую пятницу уже было напечатано его объявление. Я тебе его читал. Неужели не помнишь? – Он вытащил трубку изо рта и направил на меня черенок. – Знаешь, нам, наверное, тоже надо дать объявление, Берни.
– Зачем? У нас и так работы полно, наши дела никогда не шли так хорошо. Так зачем же еще тратиться? Кроме того, в нашем деле самое главное – это репутация, а не жалкое объявление в партийной газете. Этот Рольф Фогельман, скорее всего, ни черта не понимает в своей работе. Вспомни обо всех этих еврейских делах, которыми мы завалены. Никто из наших клиентов не читает это дерьмо.
– Что ж, если ты думаешь, что нам это не нужно, Берни...
– Как вторая маковка на голове.
– Некоторые считают, что это – знак удачи.
– А многие были уверены, что этого достаточно, чтобы отправить человека на костер.
– Знак дьявола, хе? – Он хихикнул. – Слушай, может быть, она есть у Гитлера.
– Без сомнения. А у Геббельса – раздвоенное копыто. Они все – порождение Сатаны, черт бы их побрал.
Я шел к обгоревшим руинам Рейхстага, слушая, как мои шаги гулко отзываются на безлюдной Кенигсплац. И только Бисмарк, стоя на своем постаменте у западного входа с мечом в руке, повернув голову в мою сторону, казалось, собирался потребовать у меня ответа, зачем я сюда явился. Но, насколько я помню, он никогда не относился всерьез к немецкому парламенту – даже ни разу ногой сюда не ступил. И мне не верилось, что он настроен защищать учреждение, к которому его статуя, вероятно не случайно, повернулась спиной. К тому же сейчас в этом довольно помпезном здании в стиле Ренессанс не было ничего такого, что бы вызвало желание его защищать. С фасадом, почерневшим от дыма, Рейхстаг походил на вулкан, переживший свое последнее и самое впечатляющее извержение. Но пожар Рейхстага означал нечто большее, чем принесение в жертву Республики 1918 года, он был ярким примером той страсти к поджогам, которую Адольф Гитлер хотел разжечь в Германии.
Я подошел к северной стороне и к тому, что осталось от входа для публики, через который я проходил однажды вместе со своей матерью более тридцати лет назад.
Я не стал доставать электрический фонарик. Человеку с фонарем в руке остается только нарисовать у себя на груди несколько цветных кругов, чтобы стать идеальной мишенью. Кроме того, поскольку крыша почти полностью сгорела, то в пробивающемся лунном свете я видел, куда иду. Тем не менее, проходя через северный вестибюль в комнату, которая когда-то была приемной, я с громким щелчком взвел курок маузера, чтобы показать тому, кто меня ждал, что я вооружен.
И в жуткой, отдающей эхом тишине этот звук прозвучал громче, чем топот копыт прусской кавалерии.
– Он тебе не понадобится, – раздался голос с галереи надо мной.
– Все равно я погожу его прятать: здесь могут быть крысы.
Человек презрительно рассмеялся.
– Все крысы давно уже убрались отсюда. – В лицо мне ударил луч фонарика. – Поднимайся сюда, Гюнтер.
– Кажется, мне знаком ваш голос, – сказал я, начиная вышагивать по лестнице.
– Мне тоже так кажется. Иногда я узнаю свой голос, но не узнаю человека, которому он принадлежит. В этом нет ничего странного. Особенно в наши дни. Не правда ли?
Я вытащил фонарик и направил его на человека, который теперь отступал в глубь комнаты.
– Очень интересно. Хотелось бы мне услышать, как бы вы повторили эти слова на Принц-Альбрехт-штрассе.
Он снова засмеялся.
– Все-таки ты меня узнал.
Мой фонарь высветил его из темноты позади большой мраморной статуи императора
Последние комментарии
17 часов 8 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 15 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 20 часов назад