Исчадия Ада. Предвестники апокалипсиса (СИ) [Максим Владимирович Субботин] (fb2) читать постранично, страница - 3

все то же самое, что и члены экспедиции. Разве что в худшем качестве.

Отверстие походило на вход в древнюю пещеру: выщербленное по краям, словно обкусанное. Однако чем дальше, тем все более гладкими становились стены и пол, пока не сделались матовыми, идеально отшлифованными. Несмотря на крупный протектор сапог, ноги не находили опоры, скользили. Лучи фонарей метались по внутренностям открывшегося перед исследователями тоннеля и поглощались без следа, словно проваливались в пустоту черной дыры. Темная неизвестность провала манила, притягивала подобно магниту. И этому зову почти нельзя противиться.

Уверенный сигнал в наушниках членов экспедиции сменился потрескиванием и отрывистыми репликами.

— «Ишиана», как меня слышите? — Глановски выбежал из тоннеля.

— Теперь слышим, — в голосе Замкова послышалось облегчение. — Вы исчезли и из эфира, и со сканеров.

— И что будем делать, док? Похоже, здесь что‑то экранирует наш сигнал.

— Надо возвращаться, — немного подумав, сказал Замков. — Как бы мне ни хотелось узнать, что там впереди, а идти вслепую нельзя.

— Брось, док! — протянул Глановски. — И стоило нырять в бурю, чтобы вот так просто уйти?

Замков замолчал в нерешительности. Несмотря на огромное желание разобраться с таинственным сигналом, он не мог позволить себе рисковать людьми.

— Бурю надо переждать, — наконец сказал он. — Проведем освещение, определимся с параметрами связи. Работать вслепую нельзя.

— Как ты можешь быть таким скучным? — в эфире послышался голос Инны. Девушка, которая одной из первых выказала желание рассмотреть источник таинственного сигнала поближе, тоже покинула туннель. — Нам каждый день выпадает наткнуться на что‑то странное? Копаешься в своих отчетах и ничего не видишь вокруг! Ну же, Саш, хоть раз в жизни поступи как настоящий первопроходец космоса, — последние слова она произнесла с особенной, многообещающей теплотой.

Все на корабле знали про их отношения, и потому Инна не стеснялась изредка подкалывать своего любовника. Однако он не среагировал на ее слова. Одно дело – постель и совсем другое – служба.

— Нет! — отрезал Замков.

— Док, мы одним глазом, — подхватил Майкл Глановски. — Туда и обратно.

— Еще одно слово, и каждому из вас грозит арест за неподчинение!

— Принято! — громко вздохнул Глановски. — Пойдем, позовем ребят. Док, мы пропадем ненадолго.

Войдя в тоннель и убедившись, что связь с кораблем снова пропала, Майкл Глановски перехватил Инну за руку.

— Давай посмотрим!

Внутренняя связь работала без проблем.

— Что? — девушка искренне удивилась.

— Посмотрим, что там в тоннеле. Неужели тебе не интересно?

— Он не шутил насчет ареста. Я его знаю. Не пожалеет даже меня…

— Мы же быстро.

Уставшая от монотонного исследования ничем ни примечательных планет Инна колебалась, уже понимая, что не сможет устоять перед искушением. Кроме того, что‑то подталкивало ее согласиться с предложением Глановски. Она чувствовала, если уйдет сейчас, то упустит что‑то очень важное, невосполнимое.

— А что скажем остальным?

— Что у нас есть полчаса. Уверен, они, как и мы, — сгорают от нетерпения!

— Бездна с тобой, идем!

Тоннель тянулся прямой стрелой – идеально ровный, словно прожженный мощным лазером. Вскоре звуки шагов стихли. Сначала они стали просто глухими, потом еле слышными, пока не исчезли вовсе. Люди, которые еще несколько минут назад весело переговаривались, примолкли. Густая темнота еще сильнее отдаляла их друг от друга, создавая ощущение замкнутости небольшого пространства. И если у самого входа ощущение близости непознанного затмевало все доводы разума, то теперь в манящем зове что‑то изменилось. Даже сквозь скафандр, сквозь шланги системы регенерации кислорода ощущалось нарастающее напряжение. Что‑то определенно приближалось. А точнее – люди к чему‑то приближались. К чему‑то выжидающему, оценивающему.

Инна начала жалеть, что поддалась на уговоры. С каждым шагом в ней все сильнее крепло чувство, что за ними кто‑то наблюдает. Десятки, сотни незримых глаз буравили сознание, маленькими острыми коготками цеплялись за мысли, за страхи и сомнения. Вытаскивали их на самую поверхность, рассматривали.

Она уже готова была все бросить и бежать, когда шедший впереди Глановски внезапно остановился. Луч его фонаря уперся во что‑то темное.

— Дверь… — прошептал Майкл. Голос его сильно изменился, стал тусклым. Недавнего воодушевления нет и следа.

— Вот и посмотрели… — с трудом сдерживая дрожь, проговорила Инна, толком даже не рассмотрев находку. — Пора на корабль. Нам здесь все равно не пройти.

— Да, на корабль… — повторил Глановски.

Но никто не повернул обратно. Больше того, Глановски вплотную приблизился к двери, словно в забытьи провел по ней руками: почти полностью гладкая, кое–где с еле заметными неровностями. Письмена, определенно это письмена. Угловатые, изгибающиеся, словно застывшие в исступлении