Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
Франции. Так же поступили и ваши родители?
ВЕЙЛЬ: Только родственники по отцу, Вейлли, которые по дороге потеряли вторую букву «л» в фамилии. Кто знает, быть может, мать Пруста по имени Жанна Вейль приходится нам родней? Мои предки по материнской линии родом из степей Галиции. Они носили фамилию Рейнгерц, что в переводе с немецкого означает «чистое сердце».
11
В детстве я слышал много рассказов о них. Впрочем, я понял, что я еврей, только в десять лет, и не придал этому никакого значения.
ЛЕВИ-СТРОСС: Ваша сестра, философ Симона Вейль, считала иначе...
ВЕЙЛЬ: Господин Леви-Стросс, вы знаете, что она по своей природе была склонна ко всяким чудачествам: она то хотела прыгнуть с парашютом, то укрывала в своем доме Троцкого, то предпринимала еще что-нибудь в этом духе. В 15 лет Симона пережила кризис: в это время она считала себя посредственностью в интеллектуальной сфере. Это происходит со многими в ее возрасте, но моя сестра всерьез подумывала о самоубийстве. Впрочем, позже она всегда сохраняла жизнерадостность. В детстве мы были неразлучны: я никогда не забуду, как однажды вечером я упал, а она со всех ног побежала в дом за книгой по алгебре, чтобы успокоить меня.
Память об этих по-детски наивных проявлениях нежности она сохранила на всю жизнь и всегда понимала суть вещей лучше, чем большинство ее близких: так, Симона одной из первых попыталась открыть всему миру глаза на происходящее в России. Я думал, что она уже никак не сможет меня удивить, но ее смерть надолго выбила меня из колеи: у меня несколько месяцев перед глазами стояла страница из книги Сен-Симона со следами ее слез.
ЛЕВИ-СТРОСС: Во время Первой мировой войны ваш отец служил на фронте, в военных госпиталях, и вся ваша семья следовала за ним. Не повлияло ли это на ваше образование?
ВЕЙЛЬ: Мне кажется, в том, что я не обучался по привычной системе, были свои преимущества. Я всегда считал, что достаточно каждые два или три года находить хорошего преподавателя, чтобы он давал толчок к самостоятельному обучению. Эйнштейн просил учителей не рассказывать ему ничего из того, что он уже выучил самостоятельно. Я помню двух преподавателей, которые особенно помогли мне в первые годы учения: я уверен, что господин Коллин знал о математике не больше, чем ему довелось объяснять на занятиях, но он как никто другой умел подстегнуть воображение и усердие учеников. Он вызывал кого-нибудь к доске, чтобы тот решил задачу, и весь класс по десять минут молча думал над решением. Затем мы вместе принимались за его поиски, и не важно, что все наши идеи порой оказывались бесплодными. Тем не менее все определения мы должны были знать наизусть.
Другой мой школьный учитель создал особую алгебраическую систему обозначений для грамматического анализа, о которой я вспомнил намного позже, когда прочел труды Хомского.
ЛЕВИ-СТРОСС: Все эти обстоятельства неудивительны, учитывая что годы вашей учебы прошли в путешествиях.
12
ВЕЙЛЬ: Где я только не был. В 19 лет мне выпала возможность пройти курс в Риме, где образовалась блестящая школа алгебраической геометрии: Франческо Севери преподавал теорию поверхностей, а Федериго Энрикес не раз приглашал меня к себе домой вместе с другими студентами. Именно на одной из таких встреч я узнал о работе Луиса Джоэла Морделла о рациональных точках на эллиптических кривых, без которой не смог бы закончить диссертацию.
На следующий год Вито Вольтерра — один из математиков, с которыми я подружился в Риме, — выдвинул меня на получение стипендии Фонда Рокфеллера, созданной, чтобы «вновь достичь вершин науки» среди послевоенной разрухи. Я посетил Рихарда Куранта в Геттингене в тот самый год, когда он создал квантовую механику (увы, это я понял намного позже!), а также провел несколько месяцев в Берлине. У меня осталось достаточно времени, чтобы помочь Миттаг-Леффлеру, который в то время бился над статьей о рядах многочленов. То была эпоха «оттепели» в Стокгольме. Каждый день мы начинали говорить о математике на французском, затем гостеприимный Миттаг-Леффлер переходил на другую тему и начинал говорить по-немецки, после чего, устав, произносил длинный монолог на шведском, который неизменно оканчивался фразой «Ах да, я и забыл, что вы не говорите по-шведски. Продолжим беседу завтра».
Как вы понимаете, за те несколько недель, что я провел у него, он не слишком продвинулся в работе над рукописью, зато я научился поддерживать разговор на шведском.
ЛЕВИ-СТРОСС: Все это произошло до поездки в Индию?
ВЕЙЛЬ: Да, но я уже тогда был очарован Индией. Мне кажется, мое увлечение началось с того, как в предисловии к английскому словарю я прочел об индоевропейских языках и заинтересовался санскритом. Тогда же, в ранней юности, у меня появилась мечта — прочесть в оригинале, на древнем языке, книги, в которых сочетаются тончайшая логика, грамматика, метафизика и полный чувственности мистицизм.
Я начал посещать курс санскрита, который читал Сильвен Леви в Коллеж де Франс
Последние комментарии
4 часов 15 минут назад
12 часов 15 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 7 часов назад