Я дружу с Бабой-Ягой [Геннадий Павлович Михасенко] (fb2) читать постранично, страница - 3

ты бери и поезжай, а мы с Семкой полюбуемся, как тебя, пистончика, вышибут оттуда!

— А ты-то кто, бонба? — резко отцепившись от меня и головой подавшись к брату, выпалил Димка.

— Или хочешь, чтобы я остался делать с тобой штабы и гнуть луки? — запальчиво продолжал Федя, не обратив внимания на выпад брата. — Хватит! Я наделался этих сопливых штабов и настрелялся из лука. Мне теперь серьезнее давай: если штаб, то настоящий, если стрелять, то из винтовки! — рубя воздух, азартно говорил Федя. — И все это есть в лагере!

Озадаченный Димка некоторое время размышлял, хлопая глазами, потом спросил задиристо:

— И скажешь, каждому дадут по винтовке?

— Не знаю.

— То-то!

— А если не каждому, то на посту который — обязательно, винтовку или автомат!

— Незаряженный.

— Зарядить недолго, научат. Зато автомат, а не лук со стрелами, кур пугать!

— Ку-ур! — передразнил Димка.

— Или бурундуков.

— Да если я тебе пущу стрелу в одно место, ты сам, как бурундук, на дерево взлетишь!

— А уж если я тебя чесану из автомата, то у тебя этого места вообще не останется, понял?

— Ага.

— Вот тебе и ага, Баба-Яга.

Чувствуя, что загнанный в тупик Димка начнет сейчас психовать, злиться и сыпать всякие странно-забавные угрозы, я лихорадочно думал, чем бы отвлечь друзей от перепалки, как вдруг пацаны вокруг засвистели и закричали:

— Поезд!

— По-оезд! — подхватил и я, увидев вынесшийся на косогор электровоз с цистернами.

В такие моменты мы застывали, задрав головы и считая про себя вагоны — кто точнее. Димка еще дулся и пыхтел, но, не доведенный до кипения, тоже скосил глаза, и губы его как бы нехотя зашевелились.

— Пятьдесят девять, — закончил Федя.

— Шестьдесят одна, — сказал я.

— Шестьдесят, — буркнул Димка.

Не успел исчезнуть за поворотом хвост состава, как на плотину выползла голова, и мы давай пересчитывать. У всех вышло шестьдесят — по — Димкиному. Он сразу просиял, добрея, и мы обрадовались.

— На БАМ, — заметил я, провожая глазами поезд.

Подпрыгивая то на левой, то на правой ноге и вытряхивая из ушей воду, Димка отчеканил:

— Бензин, — проговорил Федя. — Опасная штука! Чуть какая искра — и рванет!

— И нету плотины! И начисто смоет ваш лагерь вместе с островом! — злорадно ввернул Димка.

А я вспомнил, как нынче в январе у нас гостила бабушка, по маминой линии. После двух дней отдыха мы повели ее на плотину. Как увидела она замерзшее море справа и пропасть с кипящей водой слева, да как представила, наверно, какую тяжесть удерживает плотина, так охнула и остановилась, замахав руками и с испугом отнекиваясь:

— Нет-нет, и не уговаривайте, и не пойду. Даже ногой не ступлю! С ума сойти! А вдруг как раз в это время и прорвет? Нет-нет! Сделали! Себе и людям на страх!.. А это что, неужели живут? — ужаснулась она, вдруг разглядев ниже плотины на том берегу низкий поселок.

— Конечно, живут!

— Батюшки! И не боятся?

— Чего бояться-то? Сами же построили, на совесть, — успокаивала мама. — Не прорвется.

— Не прорвется, так прорвут!

Точно услышав этот разговор, Федя возразил:

— Цистерной ГЭС не сметешь!

— А возьмут и бросят бонбу!

— Кто?

— Кто-нибудь.

— Не бросят! Не дадим! — с генеральской уверенностью сказал Федя. — А если уж на то пошло, то от бомбы не только наш лагерь смоет, но и вас в вашем лесном штабе изжарит, как цыплят!

— Ну да! — усомнился Димка.

— Вот-те и ну да!.. В радиусе триста километров все вокруг уничтожится! Даже Усть-Илимскую ГЭС прихватит! — грозно заключил Федя, махнув рукой.

Димка на какой-то миг задумался, а потом привстал на цыпочки, настороженно всматриваясь вдаль поверх Братской плотины, как будто- желая убедиться, жива ли еще Усть-Илимская. Я же поднял глаза к небу, точно взмывая туда, чтобы сверху разглядеть катастрофу, и вот почти что с высоты спутника увидел гигантскую воронку в центре нашей Сибири.

— Ого! — вырвалось у меня.

— Да-да, — подтвердил Федя, — нам в школе рассказывали... Но в общем-то дело не в бомбе. Бомба — еще не победа. Победа — это когда после бомбы приходят люди и захватывают чужую землю. А вот тут-то мы как раз и встанем с автоматами. И в «Зарнице», и в «Ермаке» — везде!

— «Ермак» же запретили, — напомнил я.

— Может, есть другой «Ермак»... И тогда посмотрим, кто кого. А ты, балда, хочешь, чтобы нас смыло!

— Да не хочу я, это просто так, — спасовал вдруг Димка.

— То-то.

— А вообще интересно, что на дне осталось бы, если море слить? Рыбы, наверно,— куча! — повернувшись к заливу, воскликнул Димка и аж за голову схватился, словно за толщей воды уже различил серебристые вороха.

— Рыба с водой уйдет, — сказал Федя.

— Бутылки останутся, — догадался я.

— Во! — воскликнул Димка.

— Да уж, бутылочек тут — будь здоров! — согласился Федя. — Так что жми-ка, Дементий, к