С радостью в омут (ЛП) [Даринда Джонс] (fb2) читать постранично, страница - 3

что никому и ни за что не позволю вот так себя использовать. Она переживала сотни ужасных преступлений, а я беспомощно наблюдала со стороны, не в силах понять, через что ее вынуждали проходить.

Зато теперь понимала. На ее месте я бы тоже залезла в бутылку. В тот момент, когда все было кончено, когда маму сломали и вышвырнули, как ненужный мусор, ее подобрала небезызвестная преступная группировка, где маму стали использовать еще чаще и еще требовательнее. От женщины, которую я когда-то любила больше жизни, осталась лишь пустая оболочка. А теперь эти люди ждут, что я пойду по тому же пути. Ну и пускай ждут.

— Ты сама говорила, — добавил Мерфи.

Бритая голова и коренастое телосложение напоминали мне о боксере из мультика. Судя по красным глазам и опухшему лицу, детектив частенько прикладывался к бутылке. А пил он, видимо, из-за грядущего развода. Хотя, может быть, причиной развода как раз и стало его пристрастие к алкоголю. На пальце отчетливо бледнела полоска от обручального кольца.

— Говорила, что можешь видеть то, чего не видят другие. — На слове «видеть» он изобразил в воздухе кавычки, как будто презрительного тона было мало.

Я засунула за ухо локон дурацких непослушных волос. Мама называла их яркими и роскошными. Я называла их занозой в заднице. В детстве я бы убила за прямые каштановые локоны. Или черные. Или светлые. Все равно, лишь бы не ходить с норовистой рыжей мочалкой, по несчастливой случайности оказавшейся у меня на голове.

Женщина-детектив внимательно следила за каждым моим движением. Изучала. Оценивала. Мерфи смотрел на меня совсем не так. Ничего благородного в его взгляде не было. Он навис надо мной, и в его глазах я рассмотрела нездоровое любопытство и отвращение. Наверное, его жене жить с ним было непросто.

Я вовсе не экстрасенс, просто хорошо подмечаю детали. И у меня давным-давно проблемы с доверием.

— Ну так как? — спросил Мерфи, приподняв брови. — Покажешь нам свои фокусы?

— Отвали, — услышала я голос за спиной.

В кухню вошел тот самый нетерпеливый мужчина в плаще. За ним — пожилой джентльмен, с которым нетерпеливый разговаривал на лужайке, и который выглядел так, будто ест на завтрак гвозди.

— Дальше мы сами, — сказал первый.

Мерфи пожал плечами, словно ему было плевать на все на свете:

— Как пожелаете, спецагент Стренд. — Он отошел от меня, махнув рукой и едва не отвесив якобы почтительный поклон, усмехнулся и стал ждать, когда начнется шоу.

Мечтать не вредно.

Мужчина в плаще, он же спецагент Стренд (видимо, из какого-то суперсекретного подразделения национальной безопасности, о котором никто никогда не слышал), не обратил на Мерфи ни малейшего внимания и сразу подошел ко мне. Остановился он так близко, что пришлось задрать шею, чтобы заглянуть ему в лицо. Линия четко очерченных губ, тех самых, от которых захватывало дух, оставалась бесстрастной, и понять хоть что-то по его лицу было невозможно. Зато сам он не торопясь изучал мои черты. После затянувшейся и сильно нервирующей игры в гляделки он начал говорить:

— Сентябрь две тысячи десятого. Два убийства в женском общежитии Университета Пердью. Подозреваемых нет.

Все мое внимание резко ожило, словно кто-то ударил по выключателю. Я даже услышала, как щелкнуло в ушах.

— Август две тысячи одиннадцатого, — продолжал спецагент Стренд. — В Чикаго пожилого мужчину с внуком сбила машина. Подозреваемых нет.

Я ни на секунду не отвела взгляда от небесно-синих глаз. Окружающий мир испарился.

— Ноябрь две тысячи одиннадцатого. Семилетняя девочка исчезла прямо из школы в Уитоне. Подозреваемых нет.

Я даже не моргнула.

— Февраль две тысячи двенадцатого. Найдена избитая, едва живая женщина, которую подбросили к входу в отделение «скорой помощи» в Де-Мойне.

Я перестала дышать.

— Март две тысячи тринадцатого. В Гранд-Рапидсе во время ограбления банка убит кассир. Декабрь две тысячи тринадцатого. Поджигатель спалил дотла половину Милуоки. Март две тысячи четырнадцатого. В Индианаполисе мошенник украл сбережения всех жителей дома престарелых «Солнечные холмы». — Нетерпеливый шагнул ближе, и мы оказались практически нос к носу. — Плюс еще с десяток дел. И ни одного подозреваемого.

Испытывая чистый шок, я боялась пошевелиться. Кому-то удалось связать все это воедино. Но как? Где и когда я допустила ошибку?

— Продолжать? — спросил спецагент Стренд гладким, как бурбон, голосом.

Я сглотнула. Громко. Но сдаваться не собиралась.

Он кивнул, принимая мое молчание за утвердительный ответ.

— Во всех этих преступлениях не было ни единого подозреваемого. Но все они раскрыты благодаря анонимным звонкам и письмам с именами, адресами и даже рисунками лиц, которых осведомитель определил как преступников. Все письма были подброшены в соответствующие полицейские участки некой женщиной, лицо которой ни разу не попало в камеры видеонаблюдения. У полиции нет ни одного четкого снимка. — Черты его лица