2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
нехристи и навести-то толком не могут. Или, может, они с нами играют. Играют! – Он усмехнулся собственной шутке. В состояние такой редкой веселости, как подозревал Шарп, сержанта Обадайю Хейксвилла ввергло вовсе не волнительное ожидание битвы, а скорее перспектива близких потерь, боли и отчаяния, которые были для него слаще меда. Ему доставляло удовольствие видеть чужой страх, чужую трусость, потому что страх делал людей покорными, а контроль над несчастными людьми был для сержанта высшим блаженством.
Три конных офицера, остановившись в голове колонны, разглядывали в подзорные трубы далекую высотку, затянутую дымком от последнего выстрела.
– Это наш полковник, парни, – объявил Хейксвилл. – Полковник Артур Уэлсли собственной персоной. Благослови его Господь, потому что он джентльмен, а вы – нет. Приехал посмотреть, как вы деретесь, уж не оплошайте. Деритесь, как и подобает англичанам.
– Я шотландец, – буркнул кто-то в задних рядах.
– Кто это сказал? – Хейксвилл пробежал по роте злобным взглядом. Щека его задергалась. Будь он в другом, не столь приподнятом настроении, шутнику пришлось бы несладко, но сейчас радостное предчувствие боя затмило желание покарать, и реплика прошла без последствий. – Шотландец! – фыркнул сержант. – Что хорошего может быть у шотландца в жизни? Отвечайте! – Все молчали. – Тогда я вам скажу. Дорога в Англию. Так написано в скрижалях, а потому так оно и есть. – Он поднял мушкет, еще раз оглядел притихший строй и рявкнул: – Я присмотрю за вами! Никто из вас еще не был в настоящем бою. Там, по ту сторону проклятого холма, кроется орда черномазых нехристей, которые только того и ждут, как бы добраться до ваших женщин, а потому, если хоть один из вас струсит, если хоть один из вас смалодушничает, я сдеру шкуру с остальных! Начисто! До мяса! Выполняйте свой долг и подчиняйтесь приказам – вот и все, что от вас требуется. А кто отдает приказы?
Сержант замолчал в ожидании ответа. В конце концов свой вариант предложил рядовой Маллинсон.
– Офицеры?
– Офицеры? Офицеры! – Хейксвилл скривился. – Офицеры здесь только для того, чтобы показать нам, за что мы деремся. Они ведь джентльмены. Настоящие джентльмены! Люди достойные и почтенные в отличие от вас, жалких оборванцев и воришек. Приказы отдают сержанты. Армия – это сержанты. Учтите, парни.
Вам драться с нехристями, и если не будете слушать меня, считайте себя покойниками! – Очередная гримаса прошла по физиономии, челюсть вдруг отъехала в сторону, и Шарп, внимательно смотревший на сержанта, подумал, что, может быть, это из-за страха Хейксвилл такой речистый. – Смотрите на меня, парни, – продолжал сержант. – Смотрите на меня, и все будет в порядке. А знаете почему? – Выкрикнув последнее слово голосом драматического актера, он прошелся вдоль шеренги. – Знаете почему? – повторил Хейксвилл. Теперь он напоминал увещевающего грешников напыщенного проповедника. – Потому что меня нельзя убить! – В его хриплом голосе слышалась истинная страсть. Речь эту рота слышала не раз, но спектакль был достоин повтора, хотя сержант Грин, уступавший Хейксвиллу по чину, и отвернулся, не скрывая недовольства. Хейксвилл, с ухмылкой потянув за воротник, обнажил пересекавший горло старый темный шрам. – Петля висельника! Видите? Видите? Но я жив, парни, жив и хожу по земле, а не лежу в ней, и это доказательство того, что умирать не обязательно. – Он опустил воротник. – Отмечен Господом, – проникновенно закончил Хейксвилл. – Я отмечен Господом!
– Совсем сбрендил, – пробормотал Том Гаррард.
– Ты что-то сказал, Шарпи? – Сержант резко обернулся, но неподвижная поза Шарпа и тупо устремленный в пустоту взгляд бесспорно доказывали невиновность рядового. Хейксвилл прошелся вдоль строя. – Я видел, как умирали люди. Настоящие джентльмены, не чета вам, сброду. Да, я видел, как они умирали, но Бог пощадил меня! А потому, парни, делайте, как я скажу, иначе вы все станете падалью. – Он вдруг протянул Шарпу мушкет. – Оружие в порядке. Молодец, парень. – Сержант отошел, а Шарп с удивлением обнаружил, что тряпица на месте и аккуратно завязана узелком.
Похвала в адрес Шарпа удивила всю роту.
– А он сегодня в хорошем настроении, – прокомментировал Гаррард.
– Я слышу, Гаррард! – крикнул через плечо сержант. – Ушки на макушке, да. А теперь – тихо. Пусть нехристи не думают, что вы трусите! Помните, вы белые люди, выбеленные кровью ягненка, так что никаких разговорчиков в строю! Будьте как те чертовы монахини, которые за всю жизнь не издают ни звука, потому что им отрезали их папистские языки. – Он вдруг вытянулся в струнку и отсалютовал, прижав к груди алебарду с заостренным наконечником. – Все в строю, сэр! – проорал Хейксвилл голосом, долетевшим, наверно, до притаившихся за высоткой врагов. – Все в строю, и все тихо, сэр! Знают, что бывает за разговоры.
Лейтенант Уильям Лоуфорд придержал коня и кивнул сержанту. В роте Лоуфорд был вторым по старшинству после капитана
Последние комментарии
3 часов 53 минут назад
17 часов 47 минут назад
19 часов 20 минут назад
23 часов 13 минут назад
23 часов 18 минут назад
1 день 4 часов назад