Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
ржавую окраску, с таким великолепием выделяющуюся на тёмной зелени елей. Дядя Захарий, откинувшись в своем широком кресле, спокойно курил свою трубку, а я смотрел на него; спрашивая себя, что могло заставить его улыбаться самому себе, так как его доброе широкое лицо блестело неизъяснимым удовольствием.
- Дорогой Товий, - сказал он мне, пуская в потолок длинную спираль дыма, - ты не можешь поверить, какое сладостное спокойствие я испытываю сейчас. Вот уже несколько лет прошло, как я не чувствовал себя более расположенным к тому, чтобы взяться за большое произведение; за произведение в роде Сотворения мира Гайдна. Кажется, небо открывается передо мной, я слышу, как ангелы и серафимы поют свой небесный гимн, я мог бы записать все их голоса... О, что за прекрасное сочинение, Товий, что за прекрасное сочинение!.. О, если бы ты мог услышать басовую двенадцати апостолов!.. это великолепно... великолепно. Сопрано маленького Рафаила пронизывает облака, подобно трубе на страшном суде; маленькие ангелы, смеясь, машут крыльями, а святые плачут поистине гармонично... Тише!.. Вот близится Veni Creator, колоссальный бас... Земля содрогается... сейчас явится Бог!
И мастер Захарий опускал голову; казалось, он вслушивался всей своей душой, и крупные слёзы катились из его глаз: "Bene, Рафаил, bene ", - - шептал он. Но пока мой дядя погружался таким образом в экстаз, пока его лицо, его взгляд, - его поза - все в нем выражало небесный восторг, вдруг на наше окно бросается Ганс и оглушительно каркает. Я увидел, как дядя Захарий побледнел; он устремил растерянный взгляд на окно, рот его остался открыт, протянутая рука застыла неподвижно...
Ворон сел на переплет окна. Нет, я, кажется, никогда не видал более насмешливой физиономии; его большой клюв слегка поворачивался вкось, а глаз его блестел, как жемчужина. Он прокричал второе насмешливое "кар-р-р" и стал причесывать свое крыло ударами клюва.
Мой дядя не говорил ни слова, он как бы окаменел...
Наконец, Ганс полетел дальше, а мастер Захарий, повернувшись ко мне, смотрел на меня в продолжение нескольких секунд.
- Узнал ты его? - сказал он мне.
- Кого это?
- Дьявола!..
- Дьявола!.. Вы шутите?
Но дядя Захарий не удостоил меня ответом и предался глубокому размышлению.
Наступала ночь, солнце исчезало за елями Шварцвальда.
С того дня мастер Захарий утратил свое хорошее расположение духа. Он попытался было написать свою большую симфонию Серафимы, но, так как это ему не удалось, он впал в глубокое уныние. Во всю длину вытягиваясь в своем кресле, устремив глаза в потолок, он только и делал, что мечтал о небесной гармонии. Когда я ему доказывал, что наши деньги пришли к концу и что недурно было бы ему написать какой-нибудь вальс, гопсер[1] или что-нибудь иное, чтобы поправить наши дела, он возражал мне:
- Вальс!.. гопсер! что это такое? Вот если бы ты заговорил со мной о моей большой симфонии, - в добрый час; но вальс! Вот что, Товий: ты теряешь рассудок, ты сам не знаешь, что говоришь.
Потом он продолжал более спокойным тоном:
- Toвий, поверь мне, как только я окончу мое большое произведение, нам можно будет сложить руки и спать, сколько душе угодно. Это альфа и омега гармонии. Мы создадим себе известность! Я бы давно окончил этот шедевр; одно лишь мне в этом мешает, это ворон!
- Ворон!.. но, дорогой дядя, чем этот ворон может помешать вам писать, скажите, пожалуйста? Разве он - не такая же птица, как и все другие?
- Такая же птица, как и все другие! - в негодовании пробормотал мой дядя. - Товий, я вижу, что ты - в заговоре с моими врагами!.. Между тем, чего я только ни сделал для тебя. Разве я не воспитал тебя, как своего собственного ребенка? Разве я не заменял тебе отца и мать? Разве я не выучил тебя играть на кларнете? Ах, Товий, Товий, это очень дурно!
Он говорил это таким убеждённым тоном, что я в конце концов верил ему и проклинал в душе этого Ганса, смущавшего вдохновение моего дяди. "Если бы не он, - говорил я сам себе, - наше состояние было бы уже у у нас в руках!.." И я уже начинал сомневаться, не был ли ворон самим дьяволом, как это думал мой дядя.
Иногда дядя Захарий пытался писать, но по какой-то любопытной и почти невероятной случайности Ганс всегда показывался в этот самый миг, или же раздавалось его хриплое карканье. Тогда несчастный композитор с отчаяньем бросал перо, и если бы у него были волосы, он рвал бы их полными горстями, до того велико было его раздражение. Дело дошло до того, что мастер Захарий позаимствовал у булочника Рацера ружье, старую, заржавленную махину, и становился на часы за дверью, подстерегая проклятое животное. Ганс, хитрый, как дьявол, никогда не появлялся в эти минуты; но как только мой дядя, дрожа от холода (дело было зимой), шел греть себе руки, Ганс тотчас же каркал перед домом. Мастер Захарий стремительно бросался на улицу... Ганс только что исчез!..
Это была настоящая комедия, весь город говорил об этом. Мои школьные товарищи смеялись над моим дядей, что
Последние комментарии
10 часов 50 минут назад
11 часов 7 минут назад
11 часов 19 минут назад
11 часов 25 минут назад
13 часов 56 минут назад
14 часов 39 секунд назад