Зовем вас к надежде [Йоханнес Марио Зиммель] (fb2) читать постранично, страница - 3

прежде чем об этом узнали средства массовой информации, что ему присуждена Нобелевская премия по медицине. Об этом объявляется каждый год 10 декабря, в день смерти Альфреда Нобеля. Затем, 17 января 1979 года Кристер Эйре в сопровождении доктора Жан-Клода Колланжа привез профессора-биохимика доктора Адриана Линдхаута в Стокгольм, где шведский король Карл XVI Густав вручил ему премию. Все прошло в торжественной обстановке, в соответствии с уставом. Устав гласит, что каждый лауреат премии в течение определенного периода времени должен выступить перед аудиторией Шведской Академии наук с докладом о своих работах и своем открытии. Таким образом, доклад Адриана Линдхаута был запланирован на 24 февраля 1979 года. Но, поскольку колесо трагедии уже завертелось, доклад этот так никогда и не состоялся.

2

За время своего знакомства, длившегося всего лишь около десяти недель, посол и Адриан Линдхаут стали друзьями. Адриан находился под глубоким впечатлением от целостности натуры посла, а тот отвечал ему взаимным расположением. Они встречались почти ежедневно и вскоре по предложению Эйре уже обращались к друг другу на доверительное «ты». Ночи напролет они просиживали перед большим камином в посольстве или в кабинете Линдхаута, уставленном огромными книжными стеллажами, в одном из которых на единственном свободном месте висела цветная литография Марка Шагала «Розовые влюбленные»: головы влюбленной пары в красном, розовом, желтом и голубом, защищенные от всех опасностей этого мира узким черным серпом, подобным серпу молодого месяца.

Они постоянно вели разговоры об открытии Линдхаута. Эйре с уважением называл своего нового друга одним из самых великих благодетелей человечества. И, конечно, он не мог отказать себе в том, чтобы сопровождать Линдхаута и в его втором путешествии в Стокгольм.

Разговоры с послом, с одной стороны, всегда оказывали благотворное действие на непонятно почему окруженного трагизмом и совершенно не информированного Линдхаута, а не информированы они были все, буквально все! А с другой — они снова и снова вызывали в его памяти заключительные фразы рукописи, которая хранилась в сейфе близлежащего Земельного банка. Это была рукопись последней работы Линдхаута и, согласно его завещанию, она должна быть обнародована только после его смерти.

Рукопись заканчивалась так:

«…Причем человеку угрожает не наркотическое вещество, а человеческая природа, которой не по плечу как наркотики, так и многое другое. В этом отношении наркотическое средство можно отдаленно сравнить с духовными вещами, которые вносились и вносятся в человеческое сообщество: какой политический проект, какая идеология, какое вероучение, как бы убедительно оно ни звучало, уже не дали повода к дурным злоупотреблениям? Психической структуре человека, его страхам и конфликтам, его стремлению проявить себя, его сокровенным корыстным мотивациям свойственно даже самые благородные мысли использовать в преступных намерениях как оружие против мнимых противников. В эпоху, когда в результате социального и технического развития неизбежно уменьшается чувство собственной ответственности отдельного человека, число тех, кто располагает достаточными сдерживающими и тормозящими механизмами для того, чтобы справиться со своей ситуацией, будет незначительным…»

Об этом Линдхаут постоянно думал во время своих ночных бесед со шведским послом. Он думал об этом и сейчас, когда Кристер Эйре позвонил ему. «Десять лет назад, — удрученно размышлял он, рассматривая картину Шагала, — о подобных вещах я еще не мог ни думать, ни писать…»

Он быстро простился и положил трубку. Потом встал и, подобно лунатику, подошел к высокой стеклянной двери, ведущей на балкон с каменной балюстрадой.

Квартира Линдхаута находилась на пятом этаже дома в переулке Берггассе, в Девятом районе Вены, рядом с церковью, воздвигнутой по обету, улицей Верингерштрассе и кольцом Шоттенринг. От Верингерштрассе переулок Берггассе круто обрывался к улице Россауэрленде. Там внизу находилась служба безопасности с примыкавшим к ней полицейским домом заключения. Дом, в котором жил Линдхаут, был построен в 1870-х годах — внушительное здание в эклектическом стиле: фасад в нижней его части был выполнен в духе ренессанса, в то время как вверху он был отделан архитектурными деталями в стиле неоклассицизма. Наряду с многочисленными большими современными балконами можно было видеть свирепых львов и величественных героев.

Линдхаут стоял неподвижно. Яркие лучи зимнего солнца слепили его, глаза начали слезиться. Но он не закрыл их, а только опустил взор и посмотрел вниз на оживленную улицу. Никто, даже он сам, со всем грузом того, что он знает, и отчаянным страхом, в тот момент не подозревал, что менее чем через полтора часа внизу на улице, перед его домом будет лежать человек — мертвый, с раздробленными конечностями. А в голове у него будет