cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
случилось?
Доусон рассказал обо всем.
— Это как эпилепсия — я понятия не имею, когда начнется следующий приступ. До сих пор они продолжались недолго, но это ни о чем не говорит. Кроме того, остается впечатление нереальности. Я отлично понимал, что в корзине горит бумага, но считал, что это ненастоящий огонь.
— Галлюцинации имеют тенденцию развиваться, а реориентация не всегда бывает мгновенной.
Доусон куснул ноготь.
— Конечно. Но, допустим, Каррузерс решил выпрыгнуть в окно. Я бы даже не попытался его остановить. Черт возьми, мне нужно было бы пройти по краю крыши, тогда бы я знал, что может случиться беда. Все это просто сон!
— Сейчас тебе тоже кажется, что ты спишь?
— Нет, — решительно ответил Доусон. — Разумеется, нет! Это чувство появляется только во время приступа и сразу же после него…
— Ты снова чувствовал в руке этот твердый предмет?
— Да. И тот же смрад. И было что-то еще…
— Что?
— Не знаю.
— Пошевели этот предмет. Ты должен это сделать. Это следует из теста четырехбайтовых слов. И ни о чем не беспокойся.
— Даже о том, что упаду с крыши?
— Забудь ты на время об этой крыше, — сказал Хендрикс. — Если тебе удастся раскрыть значение символики, ты излечишься.
— А если нет, то мне грозят галлюцинации второго порядка?
— Я вижу, ты кое-что подчитал. Послушай, если тебе кажется, что ты самый богатый человек на свете, а в кармане у тебя нет ни гроша, как это можно объяснить?
— Не знаю, — ответил Доусон. — Может, я просто эксцентричен?
Хендрикс так энергично покачал головой, что подпрыгнули его обвислые щеки.
— Нет. Логичнее предположить, что ты стал жертвой грабителей, понимаешь? Не пробуй подгонять фальшивое значение к своей пыльной оконной раме. Дело не в том, что ты видел какого-нибудь типа, который выкрадывает из столярной мастерской оконную раму и выносит ее под мышкой, или чтобы думал, что союз стекольщиков решил тебя преследовать. Нужно искать истинное значение символов. Еще раз повторяю: пошевели тем предметом, который держишь в руке. Не бойся этого.
— О'кей, — согласился Доусон. — Пошевелю. Если смогу.
Сон приснился ему в ту же ночь, но это был нормальный сон. Привычная галлюцинация не появлялась, зато ему снилось, будто он стоит под виселицей с веревкой на шее. Вдруг появился Хендрикс, размахивая свитком, перевязанным голубой ленточкой.
— Ты помилован! — крикнул психиатр. — Вот приказ, подписанный самим губернатором.
Он сунул бумагу Доусону.
— Посмотри, — приказал он. — Развяжи ленту.
Доусон не хотел этого делать, но Хендрикс настаивал. Когда наконец он потянул за конец ленты, то увидел, что она соединена с длинной веревкой, лежащей на платформе с концом, укрытым от его глаз. Щелкнула задвижка, и люк под его ногами открылся. Потянув за конец ленты, он сам привел в действие механизм. И повис.
Проснулся он весь в поту. В темной комнате было тихо. Ночные кошмары не мучили его уже много лет.
Сон еще дважды посещал Хендрикса, и каждый раз психиатр расспрашивал его все детальнее. Однако разговоры всегда кончались одинаково: нужно определить символ, шевельнуть предмет, вспомнить.
На третий день, сидя в приемной Хендрикса Доусон вспомнил.
Его окружила хорошо знакомая атмосфера, тяжелая, пропитанная болезнью. Он попытался сосредоточиться на зданиях за окном, но не смог справиться с приступом. В последний момент он вспомнил совет Хендрикса и, едва почувствовав в руке холодный твердый предмет, изо всех сил попытался сдвинуть его с места.
«Налево, — подсказало ему что-то. — Налево!»
Нелегко было преодолеть вялость, чувство духоты, давление галлюцинации. Он не мог шевельнуть этот предмет. Однако в конце концов импульс дошел до его ладони, пальцы сжались и он толкнул. Что-то стукнуло и…
Он вспомнил.
Последнее перед…
Перед чем?
— Терапия жизнью, — произнес голос. — У нас бывает по нескольку случаев каждый год, и мы должны обезопасить себя от этого.
Карестли провел восьмипалой ладонью по потной лысине.
— Тесты показывают, что тебе это нужно, Доусон.
— Но я не…
— Конечно, ты не знал. Этого не обнаружить без специальных приборов. Но ты нуждаешься в лечении, это уж точно.
— У меня нет времени, — сказал Доусон. — Упрощающие уравнения только начинают обретать понятный вид. Сколько я должен провести в коконе?
— Около полугода, — ответил Карестли. — Впрочем, это неважно.
— Кроме того, Фарр вошел в него в прошлом месяце.
— Он тоже нуждался в этом.
Доусон вгляделся в стену. Под воздействием мысленного импульса матовость сменилась прозрачностью, и он увидел Город.
Карестли сказал:
— Никогда прежде ты этого не испытывал. Ты один из самых молодых. В этом нет ничего плохого: это стимулирует, лечит и в конце концов просто необходимо.
— Но я чувствую себя совершенно нормально!
— Приборы не лгут. Коэффициент
Последние комментарии
4 часов 45 минут назад
6 часов 18 минут назад
10 часов 11 минут назад
10 часов 15 минут назад
15 часов 36 минут назад
2 дней 3 часов назад