Серое зеркальце [Максим Андреевич Далин] (fb2) читать постранично, страница - 2

двор, за сквером? Где фонарь?

Ляську из жара бросило в холод.

— Ну… — протянула она, чувствуя, что больше не может говорить беспечно и самоуверенно. — В общем… типа… А что?

— Первое парадное от угла? — спросил монстр. — На третьем этаже, квартира напротив лифта?

Холод стал нестерпим. Смертелен.

— Да какое тебе дело! — возмутилась Ляська, заставляя себя думать, что беседует с надоедливым ухажёром, откуда-то раздобывшим её адрес, убрав ногу от растекающейся кровавой лужи. — Какая разница?!

— Я тоже там жил, — тихо сказал серый. — В этой квартире.

Ляська остановилась.

— Сто лет назад? — спросила она, пытаясь пошутить, но вышло неуклюже.

— Четырнадцать, — сказал монстр.

— Что — «четырнадцать»?

— Лет. Четырнадцать лет назад я… Ты — Ляська, — вдруг выдал серый утвердительно, взглянув ей в глаза своими голубыми фарами.

— Я-то — Ляська, — пробормотала Ляська, снизив тон. — Олеся Яровая, вообще-то. А какое тебе…

— А я — Стасик, — сказал монстр. — Пойдём отсюда, а то увидит кто-нибудь.

Ляська пошла. Она машинально переставляла ноги, думая о фотографии удивлённого малыша в комнате матери, в «горке» за стеклом. Стасик. Стасик. А у монстра был такой… детский тон…

— Детки попадают в рай, — само соскочило с языка. — А не туда, откуда ты.

Ляська тут же ужаснулась, так что жаркая волна прошла от макушки до пят — но серый монстр вдруг рассмеялся живым человеческим смехом. Белые клыки блеснули в тусклом жёлтом свете далёкого фонаря.

— Это мёртвые дети попадают в рай, наверное, — сказал он. — А я тут при чём? Я же не умирал.

Серое каменное лицо выражало непринуждённую весёлость, граничащую с разгильдяйством. Ляська остановилась. Серый присел на корточки, заглянул ей в лицо снизу вверх:

— Сестрёнка, ты что, боишься меня?

Ляська смотрела в его голубые огни — и потихоньку понимала чудовищные вещи. Во-первых, она поверила.

«Во-вторых» в этом раскладе было уже неважно.

Серый был — её давным-давно украденный, убитый и где-то там закопанный маленький братик. И он как-то там вырос. Растут ли убитые дети? Но он искренне не понимал, как всё это ужасно. Тот демон, в которого превратился Стасик, не понимал, какой он безумный кошмар. Зато он понимал, что она, Ляська — его сестра.

И он её спас.

— Ты что, — прошептала Ляська, — до дома меня провожать собрался?

Стасик-демон кивнул. Широко улыбаясь, лихо, наотмашь — взлетела длинная седая чёлка.

— Сейчас сюда милиция приедет, — сказала Ляська. — А ты соображаешь, как выглядишь, вообще-то?

Он смутился! Ляська не сомневалась! Она видела достаточно смущённых парней, чтобы опознать это выражение даже на каменном демонском лике.

— Прости, — сказал он. — Я щас.

И растворился в сумраке в несколько шагов.

— Тьфу на тебя! — выдохнула Ляська, чуть не плача, и побежала.

Ноги слушались плохо, но она бежала очень быстро, каждый миг боясь, что запнётся о какую-нибудь колдобину в асфальте и растянется, обдирая колени. Но надо было как можно быстрее удрать от той подворотни, где асфальт залит кровью, а в крови валяются растерзанные тела.

Меня там не было! Меня там не было! Меня там не было!

— Ляська, — весело сказали откуда-то сбоку незнакомым голосом, — смотри, так — лучше?

Ляська задохнулась. Остановилась.

Рядом стоял плотный щекастый парень, упругий, как мяч. В тренировочном костюме с лампасами, в белых кроссовках. Грубая и красная его физиономия сияла такой светлой, умной, открытой улыбкой, что в Ляськиной голове мелькнула мысль о принципиальной ненужности красоты для мужика.

Не в красоте дело. Душа.

— Я чего, знаю тебя? — спросила Ляська, и в тот же миг до неё дошло. — Стасик?! Ты?!

— Ага, — сказал бывший монстр. Никакой не монстр.

Ляська улыбнулась ему в ответ. Он был настоящий. Он был страшно мил.

— Ты бы всегда так, — сказала Ляська. — А то… то ли баран, то ли чёрт с рогами…

— Нет, — Стасик мотнул головой, как мотают, когда хотят сбросить волосы с лица. А волос не было, вернее, они были подстрижены мелким ёжиком. — Всегда я так не могу. Ему тоже жить надо.

— Кому? — удивилась Ляська. Они вдвоём пошли через тёмный двор, мимо тёмного здания школы, освещённого единственной мертвенной лампой, к её дому. Подворотня осталась далеко. Совсем далеко. Во сне. В другой жизни. Её вообще не было.

— А вот этому, — Стасик похлопал себя по пузу. — Александр Петрович Дёмин. Для друзей — Санёк. Я его взял поносить, чтобы ты меня не боялась.

Говорилось это тоном весёлым и фатоватым. Тоном холёного, балованного мажорного мальчика, которому всегда было можно всё — и всю жизнь он считает весёлой игрой. А до Ляськи начало потихоньку доходить.

— Санёк, значит… — Ляська сморщила нос и нахмурила брови. — Так ты что, ты его выбросил из собственной шкуры, что ли? Как из машины? Чтобы покататься?!

Стасик снова смутился.