Пара шелковых чулок [Кейт Шопен] (fb2) читать постранично, страница - 2

освободившему ее от всякой ответственности.

Как приятно прикосновение шелка к коже! Ей захотелось откинуться на мягкую спинку кресла и немного понежиться. Так она и сделала. Затем снова надела туфли, скатала хлопчатобумажные чулки и сунула в сумку. И направилась прямо к обувному отделу. Там она уселась, ожидая, когда ею займутся.

Она была привередлива. Продавец никак не мог в ней разобраться: ее туфли не вязались с чулками, и ей нелегко было угодить. Приподняв юбки, она придирчиво рассматривала изящные туфли с острыми носами. Ступня и лодыжка выглядели прелестно, и ей не верилось, что это ее собственная нога. Мне нужны модные туфли превосходного качества, сказала она молодому продавцу, который ее обслуживал, и неважно, если цена будет на доллар-другой выше, — главное, чтобы она получила то, что ей нужно.

Миссис Соммерс давно не приходилось примерять перчатки. В тех редких случаях, когда она покупала пару, они продавались по сниженным ценам и были такие дешевые, что нелепо было бы их примерять.

Сейчас она положила локоть на специальную подушечку, и хорошенькое и милое молодое создание осторожно натянуло лайковую перчатку с длинной крагой на ее руку. Продавщица разгладила ее на запястье и ловко застегнула, и на пару мгновений обе погрузились в восхищенное созерцание маленькой ручки в перчатке. Однако оставались еще и другие места, где можно было потратить деньги.

Пройдя по улице несколько шагов, миссис Соммерс оказалась перед витриной магазина, где были выставлены книги и журналы. Она купила два дорогих журнала — таких, которые привыкла читать в те дни, когда ей были доступны и другие приятные вещи. Миссис Соммерс несла журналы в руках, без обертки. На переходах она приподнимала юбки — насколько позволяли приличия. Новые чулки, туфли и элегантные перчатки сотворили чудеса с ее осанкой: они придали ей чувство уверенности, принадлежности к хорошо одетой публике.

Миссис Соммерс сильно проголодалась. В другое время она бы потерпела до дома, а там заварила бы себе чай и перекусила, чем придется. Однако порыв, который руководил сейчас ею, не допускал подобной мысли.

На углу находился ресторан. Она никогда раньше не переступала его порог. Лишь иногда мельком видела снаружи безукоризненные камчатные скатерти, сверкающий хрусталь и осторожно ступавших официантов, которые обслуживали модно одетых посетителей.

Когда миссис Соммерс вошла, то, вопреки ее страхам, никто не выразил удивления. Она в одиночестве уселась за маленький столик, и услужливый официант тотчас же подошел принять заказ. Ей не хотелось плотно наедаться — так, легкий вкусный ленч. Полдюжины устриц, хорошая отбивная с кресс-салатом и что-нибудь на десерт — скажем, взбитые сливки. И еще бокал рейнвейна, а под конец — маленькую чашечку черного кофе.

В ожидании заказа она не спеша сняла перчатки и положила их рядом. Затем взяла журнал и стала просматривать, разрезая страницы столовым ножом. Все это было очень приятно. Камчатная скатерть была еще более безукоризненной, нежели ей казалось сквозь оконное стекло, а хрусталь — еще более сверкающим. Спокойные леди и джентльмены, не обращавшие на нее внимания, завтракали за такими же маленькими столиками, как у нее. Сюда доносилась негромкая приятная музыка, в окно проникал легкий ветерок. Она смаковала кусочек, и прочитывала пару слов в журнале, и потягивала янтарное вино, и шевелила пальцами в шелковых чулках. Цена всего этого не имела ровно никакого значения. Она отсчитала официанту деньги, оставив на подносе лишнюю монету, после чего он поклонился ей, как принцессе королевской крови.

В кошельке еще оставались деньги, и следующий соблазн предстал перед ней в виде афиши утренника.

Когда чуть позже миссис Соммерс вошла в театр, пьеса уже началась. Как ей показалось, зал был полон. Но кое-где были свободные места, и ее провели и усадили между блестяще одетыми женщинами, которые пришли сюда убить время, полакомиться конфетами и продемонстрировать свои яркие туалеты. Были тут и другие, пришедшие ради самой пьесы и игры актеров. Но можно было с уверенностью утверждать, что ни один из присутствующих в зале не воспринимал окружающее так остро, как миссис Соммерс. Сцена, актеры, публика — все это сливалось в одну яркую картину, которую она жадно впитывала, наслаждаясь этим необыкновенным впечатлением. Она смеялась в комических местах и плакала (вместе с разодетой дамой, сидевшей рядом) в трагических. Они немного поболтали о пьесе. И эта женщина в кричащем туалете промокнула глаза крохотным надушенным платочком из кружев и протянула маленькой миссис Соммерс коробку с конфетами.

Пьеса закончилась, музыка стихла, и толпа потянулась к выходу. Словно кончилась мечта. Люди разбрелись во всех направлениях. Миссис Соммерс пошла на угол и стала ждать трамвая.

Человеку с проницательным взглядом, сидевшему напротив миссис Соммерс, по-видимому, нравилось изучать ее бледное личико. Он