Оргвопрос. Об успешных формах революционной организации [Александр Николаевич Тарасов] (fb2) читать постранично, страница - 2

организаций была вынужденно однотипной: создание тайных ячеек, подпольная пропаганда, подготовка восстания, восстание. При этом в отдельных случаях такие восстания могли увенчиваться успехом — и восставшие могли даже создавать собственные государства, автономные островки относительной социальной справедливости во враждебном окружении, с которым приходилось постоянно воевать и которое в конце концов, движимое страхом распространения «идеологической заразы» на свои территории, эти островки справедливости уничтожало^[3].

Исторические же революционные организации начинаются с Великой французской буржуазной революции — как революции, уже вполне осознававшей себя в качестве революции (вероятно, потому, что она имела возможность осмыслить опыт Английской и Голландской, а отчасти и Американской буржуазных революций). И первой исторической, а не предысторической формой революционной организации, формой, которую дала Великая французская революция, были революционные клубы. Это были легальные и публичные клубы, где обсуждались важнейшие вопросы и по результатам этих обсуждений принимались решения, которые носили публичный и императивный характер — в том числе и для революционной власти (когда представители этих клубов занимали важные государственные посты в революционной Франции). Так, решения Якобинского клуба затем воплощались в жизнь во время якобинской диктатуры.

В чем была сила революционных клубов? Именно в их легальности, публичности, массовости и демократичности. В том, что они навязали классовому врагу именно такую форму политического действия, к какой тот не был готов. Весь предыдущий — феодальный — период политика делалась кулуарно, за закрытыми дверями, в самом узком кругу. Основными ее методами были: сговор, заговор, интрига, подкуп, политический терроризм — и внешний наблюдатель мог догадываться о закулисных решениях, лишь узнавая о войнах или дипломатических союзах. То есть классовый враг революционеров Великой французской революции был просто-напросто не подготовлен к публичному легальному противостоянию в клубах (или одних клубов с другими): обученный закулисным переговорам, сговору и интригам, он не обладал необходимым опытом, не умел вести публичные дискуссии, отстаивать и аргументировать свою точку зрения в открытой полемике, рассчитанной на убеждение массового слушателя.

Поэтому Великая французская революция не была в прямом смысле слова побеждена классовым врагом: ее высшая точка развития (якобинская диктатура) пала жертвой заговора более умеренных сил той же буржуазной революции, сил в истинном смысле слова уже контрреволюционных, но не ставших от этого силами феодальной реакции.

Однако раз нисходящая линия Великой французской буржуазной революции — начиная с Термидора — была уже, собственно, контрреволюционной, этой контрреволюции пришлось искать способы борьбы с революционными клубами. Способ нашелся очень простой: закрытие клубов. Раз революционные клубы были легальной и публичной формой революционной организации, лишение их легальности и публичности оказалось их смертью. Параллельно контрреволюция начала активно обучаться методам, опробованным революционными силами в революционной практике: публичной и открытой полемике, призванной обосновывать классово обусловленную точку зрения и убеждать в правильности этой точки зрения более или менее широкую аудиторию. То есть контрреволюция начала оттачивать ораторское мастерство своих представителей, искать и отбирать для реализации своих интересов талантливых ораторов. Сначала это был только Конвент, затем эта практика была распространена на все парламенты вообще.

Единственное, чего контрреволюция не взяла в этой области у революции, — это просветительскую, обучающую, демократическую функцию революционных клубов, мест, где рядовые республиканцы учились мыслить политически и выстраивать свою позицию, открыто обсуждая политические темы, приобретать опыт публичных выступлений и развивать (у кого были задатки) ораторский талант. Эта функция оказалась главной уже для следующего поколения революционных клубов — клубов французской буржуазно-демократической революции 1848 года, клубов, где доведенные нищетой до состояния дикости рабочие учились выходить из этой дикости, обретали собственный голос, учились рациональной политической мысли и рациональному политическому высказыванию. Однако клубы 1848 года уже не были клубами, диктовавшими свою волю правительству, так как само правительство было правительством классового врага. И, разумеется, это правительство закрыло революционные клубы сразу, как только смогло. Говоря иначе, к тому времени клубы уже не были формой успешной революционной организации.

Чем ответили революционные силы на найденный контрреволюцией способ нейтрализации революционных клубов? Они