Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
важных наших детских пустяках, и снова увидали Левушку.
Поначалу мы думали, что мать его, после вчерашней истории, уже не выпустит балбеса своего, остерегаясь наших пакостных забав, но потом поняли, что эти опасения напрасны: у нее было слишком много собственных хлопот, чтобы еще целые дни возиться с непутевым сыном, хотя, конечно, она и любила его, и заботилась о нем - а какая мать не любит плоть от плоти своей, даже если вслух об этом никому не признается?! - но вот что интересно: мы никогда не видели их вместе, мать словно бы стыдилась появляться рядом с Левушкой, избегала его общества на людях, впрочем, особо удивляться этому не приходилось, чего стоил один вид Левушки, когда несчастный выходил гулять во двор: вечные, и зимой, и летом, чем-то облитые, заляпанные шаровары (такие еще в фильмах тридцатых годов носили бойкие парни и девчата), допотопные высокие разбитые ботинки со шнуровкой на крючках (а мы завидовали втуне, нам бы тоже, не как у людей, вот так!), немыслимой расцветки курточка на молнии, старинный образец, шансонка из дешевой распродажи в сельсовете (Левушка давно уж вырос из нее) и в довершение ко всему - фантастическая "кепка-идиотка" (так окрестили мы ее, и было отчего), поразительное сооружение, умещавшееся лишь на макушке, лишенное какой-либо определенной формы, но с огромным изломанным козырьком, сооружение, похожее на летние колпаки-полупанамы, что продаются каждой весной в отделах женских головных уборов; возможно, Левушкина мать и купила ее поначалу для себя, но потом передала сыну, хотя бы уже потому, что эта кепка-идиотка шла ему поразительно. В таком наряде Левушка появлялся всегда, и нет ничего странного, что мать никогда не ходила с ним рядом, а дома Левушке тоже делать было нечего, со своей тупостью и ужимками он матери, наверное, уже поперек горла стоял; вот почему мы не особо удивились, когда повстречали Левушку назавтра во дворе, а вообще-то, нет, не мы, а он увидал нас первым, и, смешно сказать, на лице его возникло нечто вроде радости, как будто он вышел пораньше и ждал нас специально, право, он совсем не понимал, чем ему грозят встречи с нами, - и тут мы наконец-то догадались, что все, по сути, очень просто: несмотря на все наши издевки, Левушка стремился к нам, он бежал, пусть подсознательно, от одиночества, а внимание, хотя бы и такое скотское, на него обращали только мы, только среди нас он был своим человеком, точнее, своей живой игрушкой, но Левушка этого постигнуть был не в силах, он видел лишь внешнюю сторону наших взаимоотношений, а внешне каждый вроде бы хотел общаться с ним - вот это-то его и привлекало.
- А, Левушка, привет! - громко сказал Артем, воровато косясь на балкон третьего этажа.
Левушка стоял, широко расставив ноги, придурковато улыбался и, как всегда, почесывал макушку, возя по голове свою кепку-идиотку.
- Ты прекрасно выглядишь сегодня, - сказал Моня. - Красив, как никогда.
- Ишь тыs - ответил Левушка и зарделся.
Мы так и прыснули.
Со стороны - идиллия сплошная.
Я было собрался тоже что-нибудь ввернуть по случаю, но тут наше внимание привлек автобус с черной полосой вдоль борта - лавируя среди канав, он профырчал к подъезду, где жил Левушка, и остановился.
- Катафалк, - важно сообщила Алевтина Дуло. - Сейчас гроб будут выносить.
- Да уж понятно, что не пожарная машина, - вдруг огрызнулся Гошка.
Собственно, ни у кого из нас не было никакой охоты смотреть, как понесут покойника, - мы уже вышли из того возраста, когда, лишь заслышав звуки похоронного марша, бежишь сломя голову поглазеть на мертвеца, когда похороны представляются небывалым и неповторимым праздничным шествием и ничего трагического в нем не замечаешь, - нет, сейчас мы с удовольствием бы убрались куда подальше со двора, но нас удерживало одно: было любопытно до невозможности, как поведет себя Левушка, хотя, к стыду своему, и предвкушали заранее, что вся эта горестная сцена закончится, наверное, очень смешно, что мы возьмемся хохотать до слез, а уж потом, после отбытия катафалка, станем клясть себя за собственное скотство, ноs ничего мы не могли с собой поделать - Левушка был здесь, с нами рядомs
Теперь-то я знаю, что тогда он был для нас своего рода ширмой, до поры до времени заслоняющей печальные стороны жизни, эдакой призмой, через которую все выглядит забавным и простым, он был для нас некой отдушиной, волей случая оказавшейся поблизости в самый сложный период развития человека, период, когда у тебя начинает складываться собственный взгляд на мир. Левушка словно притормозил наше возмужание, уведя нас в сторону от основного пути, и мы не были ни рады, ни печальны от этого, мы воспринимали все, как есть, догадываясь, однако, что где-то рядом пролегает иной путь, и потому мы Левушку как человека ни в грош не ставили, развлекаясь лишь тем, что он нам давал.
Наконец, из подъезда вынесли гроб.
Процессия была что надо - рыдали все: и четверо дюжих парней, что, сгибаясь и пошатываясь от тяжести, тащили гроб на своих плечах, и многочисленные родственники и
Последние комментарии
21 часов 32 секунд назад
1 день 5 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 23 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 20 секунд назад