cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
картинка.
- Ах, это всего лишь abozzo. - Художник пытался скрыть страх за развязностью.
- Э?
- Abozzo, эскиз, набросок картины.
- Похоже, будет красиво, - вставил молодой, чье. лицо было покрыто рубцами.
- Я рисую по поручению князя Сорма и нахожусь под защитой его княжеской милости, - на всякий случай решил раскрыть свой статус художник.
- Вы, господин, находитесь на землях графа Моргена.
- О, уверен, граф не имел бы ничего против...
- Граф... приглашает вас, господин, в замок Кальтерн, - прервал художника старший из наездников.
- Но откуда графу Моргену было знать, что сейчас я нахожусь именно здесь?
- Граф не знал, господин. Граф - человек очень гостеприимный и приглашает к себе всех путешественников, оказавшихся на его землях. Как ни странно, но до сих пор никто еще не отказывал нашему господину.
Художник почувствовал, как у него вспотели руки. Очень плохая примета в художественном ремесле. Он глянул на север, где вдали, почти на самом горизонте, возвышалась угрюмая глыба замка Кальтерн.
Предчувствия у него были скверные.
3
Одинокая каменная башня вздымалась высоко над стенами замка. Если верить жутким легендам, то в таких именно башнях обычно содержали строптивых и красивых принцесс, которых затем спасали из узилища гордые, храбрые, бравые, жаждущие богатства и славы парвеню. Художник, к сожалению, не мог рассчитывать на подобную благосклонность судьбы. Проходила неделя за неделей, а он все еще пребывал в неволе.
В комнате под крышей башни безраздельно царила влажность, а художник многие годы страдал ревматизмом. Суставы ему выворачивала боль, а душу одиночество. Лишь узкое окно в комнате выходило на юг, прямо на вересковья. Художник глядел на бескрайнюю равнину и страдал.
Неподалеку от окна, там, куда в полдень падал наиболее подходящий для работы свет, стоял подрамник с растянутым полотном. Художник не знал, чего от него ожидают. До сих пор граф Мортен не соблаговолил высказаться на сей счет. Правда, время от времени он заходил в комнату на башне, присаживался на лежанку и молча выслушивал мольбы, обиды и угрозы узника. Приходил он редко: подниматься по крутой лестнице ему было трудно.
Неожиданно скрипнул засов, заскрежетали петли. В комнату ступил граф Мортен собственной персоной. Он был таким же бледным, как растянутое на станке полотно.
- Приветствую тебя, мэтр, - сказал он.
- Господин... - Художник согнулся в глубоком поклоне. Настолько глубоком, насколько позволяли ревматические суставы.
Мортен подошел к окну, однако предварительно плотно окутался пурпурной пелериной. Темные тучи за прорезью окна быстро бежали по небу, словно куда-то спешили.
- Надеюсь, тебе не наскучило мое гостеприимство, мэтр? - Граф не отрывал глаз от затянутого тучами неба. Он подумал, что люди подобны тучам. Их тоже неустанно гонит какой-то ветер предназначения.
- Как может наскучить то, чего нет? Я сижу в этой затхлой, влажной норе много дней и...
- Действительно, здесь влажно, - буркнул граф. Он оторвал глаза от туч и взглянул на стены, покрытые толстым слоем плесени. Потом пожал плечами; Климат такой.
- Я знаю свои права, господин...
- Necessitas non habet legem, мэтр. У необходимости нет закона.
В тот день граф был неразговорчив, и это неизвестно почему сильно обеспокоило художника.
- А знаешь ли ты, мэтр, что в действительности отличает человека от обычной скотины?
- Разум? - рискнул художник.
- Нет. Способность получать удовольствие от собственного страдания. От чужого, впрочем, тоже.
- Из этого следует, что я не человек.
- Это твое мнение, мэтр.
- Зачем ты все это мне говоришь, граф?
- Узнаешь. Узнаешь уже сегодня ночью.
- Я - уважаемый художник, господин! Я написал портрет супруги князя...
- И его любовницы, знаю. С той поры князь воспылал странной любовью к изящному. Ну и стал покровителем и меценатом твоего искусства. Однако не обольщайся, мэтр, думая, будто Сорм сделает что-либо, чтобы вытащить тебя из Кальтерна. Ты не настолько значительная персона, чтобы князь рискнул торговаться с таким сильным соседом, как я. Очень грустно знать, сколь часто любовь к искусству проигрывает выгоде.
- Я бы не был столь уверен...
- Замолчи. У моего терпения есть свои границы, как и у всего на этом свете. А кажется, группа юных недоумков проталкивает идею мира без границ... Глупцы. Однако, возвращаясь к тебе... мне наскучили твои дерзости. Не забывай - твоя жизнь и смерть в моих руках, хоть ты и не считаешь это для себя честью.
- Но чего ты, собственно, хочешь, господин? Что я должен для тебя написать?
- Уж конечно, не портрет моей любовницы. До чего же скучны бывают бездельничающие художники...
- Что должно произойти этой ночью, господин? - спросил художник.
Граф вышел, ничего не ответив.
Храбрость не была сильной стороной художника. Он был человеком простым, и если б не головокружительное стечение обстоятельств, быть может, до конца дней своих подковывал бы лошадей, как его отец и дед. Однако сложилось так, что отец художника был убежден в том, что его
Последние комментарии
13 часов 25 минут назад
14 часов 58 минут назад
18 часов 51 минут назад
18 часов 55 минут назад
1 день 16 минут назад
2 дней 11 часов назад