Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
коробку кубиков и пару плешивых кукол — вот это и были все наши игрушки. Зимой мы редко выходили во двор, только чтобы подышать свежим воздухом немного, потому что делили теплые вещи на двоих, а то и на троих. Летом мы почти целыми днями бегали по двору — замарашки в грязных трусах. Некоторые болели рахитом и были не такими активными, просиживали много времени на камнях, подставляя большие животы и кривые ноги теплому солнцу. Я и еще несколько ребят, кому со здоровьем повезло больше, играли во дворе, бегали за петухами, возились в лужах, а затем сами стирали свои прохудившиеся грязные вещи. Вообще, нас воспитывали строго — у каждого была своя работа, и даже двухлетний малыш не слонялся без дела. Но у нас был и час для веселья — когда можно было делать практически все, что угодно!
С самого детства меня называли странным ребенком: в одну минуту я веселилась и смеялась, в другую — хмурилась и замыкалась в себе. За восемь лет жизни в приюте, я завела себе несколько хороших друзей — как тут ни с кем не сдружиться, когда всех объединяет одна беда? Мы были одной большой семьей, состоящей только из детей. Странно, но со взрослыми у нас не возникло взаимных симпатий.
Я отлично помню свой последний день в том месте. Это был теплый летний понедельник. В тот день нам как раз заменили простыни и я не могла дождаться вечера — обычно наша няня, укладывая меня спать на свежей постели, делала взмах руками и ароматный пододеяльник взмывал высоко под потолок, плавно, словно белый парус, оседая на кровать, окутывая меня свежестью и запахом чистоты. И мне всегда было так весело, так приятно, что я не могла сдержать смеха! Эта радость была чуть ли ни единственной, которую нам могли подарить эти женщины, как бы ни старались.
В общем, в тот солнечный день мы с двумя моими друзьями копошились у муравейника, который образовался у самого забора в глубине двора. Я следила за маленькими работящими жучками, как они суетятся, носят листики, палочки, камешки. Без остановки, без отдыха. Мы слюнявили палочки и подкладывали их муравьям, а те копошились и бегали по ним, обливая их своей кислотой, которая потом так приятно щипала нам языки!
— Аня! — услышала я крик няни и сразу же побежала к ней. Нельзя опаздывать, нельзя не слушаться. За восемь лет я хорошо выучила это правило.
Я выбежала к калитке, у которой будто бы рос из земли невысокий мужчина в черной шляпе. Словно большой черный гриб. Около него стояла звавшая меня женщина. Вид хмурого незнакомца остудил мой пыл и я стала, как вкопанная, выплюнув безвкусную палочку в кусты. Я видела и раньше, как приходили люди и забирали некоторых детей, уводили их отсюда навсегда. Кому нужны сироты? Нас забирали в работники, служанки. Только так. Куда попадали мои вчерашние друзья и как с ними обращались? Кто-то с нетерпением ждал, когда же за ним придут и заберут из этого печального приюта, а я не хотела уходить. Я всегда боялась этого дня, меня страшила мысль о том, что кто-то может забрать меня отсюда и изменить мою жизнь навсегда… Я так привыкла к нашему двору и огромному муравейнику у забора, что не могла представить себе жизнь в другом месте!
— Собирайся, Аня! — приказала толстая няня. — Ты уезжаешь сейчас же.
Я, словно завороженная, смотрела на высокого худого человека в темной одежде. Просто не могла отвести глаз. Он тоже молча глядел на меня, его старое морщинистое лицо не выражало никаких чувств — враг он мне или друг?
— Пойди, в комнате на постели лежит твое платье и туфли. — Женщина сделала движение рукой, приказывая мне повиноваться. Я молча ушла, оглянувшись у низких дверей барака.
У меня не было раньше ни своего платья, ни туфель. Наверное, этот человек купил их мне. Раз он делает подарки, значит, он хороший. По крайней мере, не сильно плохой. Вошла еще одна няня. Сняв с меня грязный старый сарафан, она хорошенько натерла мою шею, руки и ноги мокрой кусачей мочалкой и только после этого натянула на меня платье. Оно оказалось больше на два размера, но все равно нравилось мне — такое чистое и красивое!
И вот я уже удалялась от единственного дома, который знала, оглядываясь на каждом шагу и спотыкаясь. Человек вел меня, сжимая холодными пальцами мою маленькую руку. На душе моей было так грустно и плохо, словно меня предали. Печальные лица моих друзей, торчащие из-за забора и в щелях между досками, провожали нас взглядами до самого поворота, пока мы не скрылись из виду.
Жизнь в таком месте многому учит. Малыши все еще верили в то, что однажды мама вернется за ними и заберет домой, где будет любить и баловать. Но дети постарше, умудренные горьким опытом, уже ничего не ждали, а просто с сожалением наблюдали за время от времени уходящими в неизвестность друзьями.
Незнакомец шел быстро, я едва за ним успевала. К восьми годам я уже много чего узнала, поняла и умела здраво рассуждать. Разве должен ребенок в восемь лет быть таким? Я шла молча, не упираясь и торопясь, подстраиваясь под быстрый и мелкий шаг ведущего меня
Последние комментарии
1 день 8 часов назад
1 день 16 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 11 часов назад
2 дней 11 часов назад
2 дней 11 часов назад