Буревестники [Владимир Александрович Щербак] (fb2) читать постранично, страница - 3

митинге в музее… А ратуете за реформы! К тому же не могу понять, как вы, образованный человек, не видите, что царский манифест – всего лишь уловка, чтобы обмануть народ и остановить приближение революции?..

Вальяжный Кудринский снисходительно слушал, задрав голову с остроконечной бородкой и закрыв глаза. Назаренко досадливо махнул рукой и повернулся к давно уже рвущемуся, словно гончая с поводка, юноше в студенческой тужурке.

— Прошу.

Григорий Воложанин имел стандартную внешность херувима со всеми его атрибутами: белокурыми волосами, голубыми глазами и пухлыми розовыми губами. Ангельскую внешность несколько портили возрастные прыщи, усеявшие подбородок.

— Ну хорошо! Создадим мы организацию, о которой говорит товарищ Назаренко. А какую платформу она будет иметь? Вы, конечно, предложите эсдеков, то есть свою. А мне кажется, что как большевики, так и меньшевики умеют только речи произносить, витийствовать, а практических действий от них не жди! Эсдеки не популярны в массах, и массы не пойдут за ними…

— А ты за массы не распинайся! — хмуро бросил Пётр Воложанин, черноволосый скуластый парень в чёрной косоворотке.

— Да, не пойдут! — повторил Григорий, оставив без внимания выпад брата. — Они пойдут за партией социалистов-революционеров, делом доказавшей преданность народу…

— Ближе к делу! — недовольно сказал кто-то, невидимый в полутьме.

— Пожалуйста. Девизом эсеров было и остается – борьба! Мы за восстание! Но только под руководством социалистов-революционеров, чьи идеи понятны и близки…

— Не надо спешить, друзья! — страдальчески морщась, чуть ли не рыдая, заныл Шишков. — Возможно, царь отречётся от престола, и вопрос о восстании отпадёт сам собой…

— Ну вот, опять вы, меньшевики, все сводите к тому, чтобы сидеть и ждать! — едва сдерживая раздражение, заговорил Назаренко. — Не ждать нужно, пока царь надумает отрекаться – дождётесь, как же! – а смести его революционным путём! Об этом ясно сказано в резолюции III съезда РСДРП, которая для нас, социал-демократов, – закон! Что же касается предложения молодого человека, представляющего здесь эсеров, скажу: этого не будет никогда! Руководящую роль в революции будет играть пролетариат и его партия – социал-демократическая рабочая партия. Но поскольку свержение царизма цель общая, мы готовы заключить временный боевой союз с меньшевиками и эсерами, а также привлечь на свою сторону наиболее передовую часть интеллигенции и буржуазии…

Около полуночи стали расходиться. По одному, по двое покидали дом и, шурша на дороге камешками, спускались из слободки вниз, в город. Последним засобирался Назаренко. С трудом двигая шеей, он натягивал кожаную куртку.

— Ну куда ты больной? — уговаривал хозяин дома Иван Вахреньков, немногословный пожилой вдовец, работавший вместе с Назаренко в мастерских, — Я бы тя чаем с лимонником… Алой к чирякам…

Его манера говорить была своеобразной: он почти обходился без глаголов.

Назаренко помедлил в раздумье.

— Пожалуй. Но сперва позови Васятку. Мальчишка поди совсем закоченел.

Вахреньков вышел во двор и минуту спустя вернулся с дозорным. У Васятки зуб на зуб не попадал, нос покраснел, глаза слезились от ветра.

— Заморозили тебя совсем, малыш? — ласково сказал Назаренко. — Ты уж не серчай.

— Ничего. Мы привыкшие. — улыбнулся непослушными губами паренёк.

— Подсаживайся к самовару.

Некоторое время все молча пили чай. Васятка хрустел сахаром на молодых крепких зубах; громко прихлёбывал густой, чёрный, с запахом лимонника чай, постанывал от удовольствия и шмыгал носом. После второй кружки он отогрелся, после четвертой начал потеть, и это было пиком наслаждения. Назаренко был задумчив, он надолго отставлял от себя кружку и невидящими взором упирался в пространство.

— Ну что, дядя Саша, собрание-то?

— Плохо, Васятка! Не смогли договориться… Без толку просидели три часа!

— На кой ляд они нам – болтуны? — подал голос Вахреньков — Особенно этот пенснястый антилегенд?

— Я тебе, Максимыч, словами Ленина отвечу: «Мы, социал-демократы, можем и должны идти независимо от революционеров буржуазной демократии, охраняя классовую самостоятельность пролетариата, но мы должны идти рука об руку во время восстания, при нанесении прямых ударов по царизму…» В общем, как говорят, гуртом и батьку бить легче…

— Так ведь не получается! — воскликнул Васятка. — А получается, как у дедушки Крылова: «Однажды лебедь, рак да щука…» — и он улыбнулся белозубо.

— Ты прав, малыш, — серьёзно ответил Назаренко. — И очень жаль, что прав…

— Ну, досыть, — поднялся из-за стола Вахреньков, — я те, Корнеич, счас алойчику… И травка тут у меня одна… Потом в кровать… А Васятке мы тулупчик на лавку…

— Не, я домой!

2

Паровозик с трубой-воронкой, устало влачивший за собой длинный пыльный хвост