2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
Твардовский с поэмой «Дом у дороги», и «Спутники» Веры Пановой. А рядом — пьеса Константина Симонова «Русский вопрос», пропитанная духом сталинизма. Этим же грубым расчетам служил и роман «Счастье» Павленко, не говоря уже о «Кавалере Золотой Звезды» Бабаевского.
Но Сталину нужны были крупные имена. Ведь был же у него такой послушный ему Толстой, почему бы не заполучить еще и Некрасова?
Прямая задача Сталинских премий, конечно, была и в отборе опричников для свершения всех настоящих и будущих заплечных дел — так были вытащены лично Сталиным и Сурков, и Бубеннов, и Первенцев — «диверсионная гвардия».
Но сам Сталин при этом еще хотел от писателей «сталинских чудес», мифов о «товарище Сталине». И добивался больших успехов. Не надо забывать, что только в книгах, а не на колхозных полях, по его приказу колосились хлеба! Поэтому в отношениях с писателями он, запутывая следы, спускал им мифы о себе.
Мы знаем на многих примерах из жизни даже очень хороших людей, что значил звонок «товарища Сталина» — простой звонок. А что такое премия! Как меняла она душу, как перекручивала чувства, как часто ломала жизнь.
Всё можно прочитать в нашей истории. Но пишу я это для того, чтобы сказать «во весь голос», что такого неблагодарного лауреата, как Виктор Некрасов, у Сталина не было никогда. У Некрасова не шевельнулась бровь, не изменился голос, ни на секунду не дрогнуло перо в его руке. Он остался верен себе, своему будущему пути. Практически через год по указанию Сталина начался разгром журнала «Знамя». Стали топтать повесть «Двое в степи» Казакевича, растерзали в клочья «порочную» повесть Мельникова «Редакция» — молодого, одаренного, живо пишущего писателя. Сделали его скопищем всех бед.
Были сняты с работы и Вишневский, и Тарасенков. С того времени (казалось, что навсегда) назначили Кожевникова главным редактором журнала. Так кончилась эта «сказка о товарище Сталине».
И мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что поведение Некрасова не могло не войти в глубины этой истории.
После получения премии он не оправдал надежд Сталина. Не создал, например, как Павленко и Чиаурели, «Падения Берлина». Все написанные в эти годы рассказы (например, «Сенька», «Рядовой Лютиков» и другие) он спокойно включал во все последующие свои сборники, и том числе и в изданный потом в Париже «Сталинград».
2
Главным ответом Некрасова Сталину была повесть «В родном городе». Надо представить, что писалась она в годы подлинного успеха, особенной «моды» на него, настоящей славы.
«Трамваи ходили редко и были так переполнены, что Николай со своей раненой рукой предпочел идти пешком», — так герои войны, победители и инвалиды возвращаются в «родной город».
Николай Митясов отличается биографически от Виктора Некрасова, хотя оба они вернулись с войны капитанами, два раза ранены, с перебитой рукой. Некрасов не любил говорить о ранах, но в этом отделившемся от него Митясове передает боль неустроенности и просто физическую боль.
Он спит на чужом продавленном диване в огромной коммунальной квартире. У него нет вещей, нет семьи, нет квартиры. Очереди, очереди, очереди… И переполненные трамваи, пивные и толкучки.
«Он должен посыпать погоны нафталином и спрятать их в комод»; «К военной службе не годен. Подлежит переосвидетельствованию через шесть месяцев».
Эта нелепая формула сопровождала инвалидов войны почти всю их жизнь. Когда безногие люди должны были каждые шесть месяцев приходить на переосвидетельствование, чтобы выяснилось, не выросла ли у них за это время нога.
Некрасов запечатлел это горько и печально.
Он поведал в этой повести жестокую правду о том, как Сталин обошелся с победителями, вернувшимися с войны. Солдаты были так же не нужны ему, как и маршалы.
Их никто не устраивает на работу, никто не думает об их квартире, пайке, об их жизни. Они получают крошечную пенсию, на которую нельзя прожить честным трудом. Их не учат, не лечат, они не имеют протезов и инвалидных колясок.
На наших глазах они собираются в пивнушках и начинают пить. Этот страшный момент запечатлен Некрасовым. А другие идут на легкие заработки, торгуют пивом, воруют. И тоже пьют.
Митясов с трудом получает паспорт, но «временный», управдом выкидывает его из квартиры как непрописанного. Но главное, что он не может жить нечестно. И с мизерной работы инспектора райжилотдела вынужден уйти, потому что там надо воровать. Потом он идет учиться в Строительный институт, где завязывается главный конфликт благородства и подлости.
Когда декан факультета Чекмень начинает выкидывать из института старого профессора (он, мол, в Киеве жил при немцах), Митясов выступает на защиту его и влепляет Чекменю пощечину, которая в те годы потрясла своим мужеством читателей повести.
Перечитывая эту вещь сейчас, после всего, что предстояло пережить Некрасову, зная его жизнь, не могу спокойно
Последние комментарии
20 часов 40 минут назад
20 часов 59 минут назад
21 часов 8 минут назад
21 часов 9 минут назад
21 часов 12 минут назад
21 часов 29 минут назад