Окрылённые временем [Алексей Николаевич Толстой] (fb2) читать постранично, страница - 162

крикнул.

Безайс осторожно присел на кончик стула.

– Я тут не виноват, старик. Это все доктор. Он сказал, что тебе нельзя волноваться, и я старался изо всех сил. Но теперь я вижу, что он умеет только пачкать йодом и ничего не понимает в нашем деле.

И он рассказал Матвееву, зачем он уходил по вечерам и что делал. Он почувствовал, что хватил слишком и что дальше молчать было нельзя. Матвеев немного утешился и слушал Безайса, не прерывая ни одним словом.

– Это все хорошо, – сказал он. – Погоди, я встану, и будем втыкать вместе. Ты не слушай докторов, это для баб.

Из всех лекарств я оставил бы только мятные лепёшки, –

говорят, они помогают против икоты. А больше я не верю ничему. Завтра я выйду на двор посмотреть, что там, в природе, делается без меня.

– Ты не выйдешь. Увидят тебя соседи, пойдут разговоры. Потерпи ещё немного.

Матвеев молчал несколько минут, потом смущённо улыбнулся.

– Она далеко живёт отсюда?

– Кто?

– Лиза.

– Нет, не очень. Несколько кварталов.

– Слушай, тебе опять придётся к ней пойти.

– Когда?

– Сейчас. Я думаю, с ней что-нибудь случилось. Сам знаешь, какое время. Вдруг её арестовали? Видишь ли, если она что-нибудь пообещает, то обязательно сделает.

Безайс, пожалуйста.

Безайс встал.

– Хорошо, – сказал он убитым тоном.

Худшего наказания для него нельзя было придумать.

Но идти надо было: если б он попал в такое положение, Матвеев сделал бы это для него. Он ушёл и пропадал два часа, а когда вернулся, то произошёл разговор, о котором потом он всегда вспоминал, как о тяжёлом несчастье. С

этого дня он дал себе страшное обещание никогда не ввязываться в чужие дела.

Он осторожно прошёл по тёмным комнатам, – в доме уже спали. Матвеев ждал его, сидя на кровати, и курил папиросу за папиросой.

– Ты был у неё? – спросил он нетерпеливо.

– Был, – ответил Безайс. – Все благополучно.

– Что она говорит?

– Говорит, что сейчас не может прийти. Придёт завтра.

– Почему?

– Должно быть, занята чем-нибудь. Я не знаю.

Матвеев был озадачен.

– А что она просила мне передать?

– Что завтра она придёт.

– И больше ничего? Только это?

– Да, как будто ничего.

– Вспомни-ка, Безайс, подумай хорошенько. Ты забыл, наверное.

Это звучало как просьба. Безайс откашлялся и сказал глухо:

– Ну… просила передать, что ты… милый, конечно.

– Ага…

– Что она прямо помирает, так соскучилась. Знаешь, разные эти бабьи штуки.

– Ага…

– Ну… вот и всё.

– А что обо мне говорила?

– Да ничего такого особенного не говорила.

– Она волновалась?

– Как тебе сказать…

Он поднял глаза и увидел, что Матвеев бледно улыбается, – точно его заставляли. По его лицу медленно разлилось недоумение. Безайс хотел рассказать, какая она передовая, мужественная, но теперь заметил вдруг, что

Матвееву этого не надо, что он хочет совсем другого.

– Она плакала, когда ты рассказывал ей об этом?

Он смотрел на него с надеждой и ожиданием, почти с просьбой, и Безайс не мог этого вынести. Он решил идти напролом. Не все ли равно?

– Как белуга, – ответил он, твёрдо и правдиво глядя в лицо Матвееву. – Я просил её перестать, но что же я мог поделать. Они все такие.

– Честное слово?

– Ну, разумеется.

Матвеев откинулся к стене и рассмеялся счастливым смехом.

– Это изумительная девушка, Безайс, ей-богу! – сказал он тщеславно. – Когда ты узнаешь её ближе, ты сам это увидишь. Так она плакала?

– И ещё как!

– Вот дура! Наверное, первый раз в жизни.

Наступила пауза.

– А как она тебе понравилась?

– Да ничего. Подходящая девочка.

– Правда, хорошенькая?

– Правда.

– А где ты с ней встретился?

– В её комнате.

– Та-ак. Какое первое слово она сказала, когда тебя увидела?

– Сказала «здравствуйте».

– А ты?

– Я тоже сказал «здравствуйте».

– Хм. Она, наверное, была в коричневом платье с крапинками?

– Нет, в синем и без крапинок.

Безайс был угрюм, смотрел в пол, но Матвеев не обращал внимания на это. Его распирало желание разговаривать.

– Никогда не знаешь своей судьбы, – говорил он, улыбаясь. – Помнишь, как я старался всучить тебе билет на этот вечер? Каким же я был ослом! Ведь не пойди я тогда, я бы с ней и не встретился.