Критические статьи [Александр Порфирьевич Бородин] (fb2) читать постранично, страница - 2

России, но и за границей (в 1867 году Балакирев с успехом руководил постановкой «Руслана» в Праге и там же провел несколько спектаклей «Сусанина», существенно улучшив исполнение этой оперы). Балакирев вначале имел поддержку и в среде самого Русского музыкального общества (со стороны Даргомыжского и некоторых других деятелей). Однако борьба за дальнейшее развитие реалистического направления в русской музыкальной культуре не только не ослабела в это время, но продолжалась с возрастающей силой, в частности и внутри РМО.

Деятельность Балакирева-дирижера в РМО проходила прежде всего под знаком пропаганды русской музыки, в том числе и произведений композиторов «Могучей кучки». В сезоне 1868/69 года были в первый раз исполнены в Петербурге: Первая симфония Бородина, Вторая симфония — «Антар» — Римского-Корсакова, «Фантазия на финские темы» Даргомыжского, симфоническая поэма «Фатум» Чайковского, «Еврейская песня» Мусоргского. Кроме того, были сыграны редко исполнявшиеся (или пропускавшиеся в театре) восточные танцы, хор «Погибнет» из «Руслана» Глинки, его же «Ночь в Мадриде» и хоры из «Русалки» Даргомыжского. Были исполнены все только что тогда написанные симфонические сочинения русских композиторов (к ним надо добавить танцы сенных девушек из оперы «Воевода» Чайковского, исполненные под управлением Н. Г. Рубинштейна). Из произведений западноевропейских композиторов Балакирев охотно исполнял программные сочинения Берлиоза и Листа и, разумеется, Бетховена и Моцарта.

Все это, в особенности же пропаганда русских произведений, шло вразрез с консервативной художественной политикой «покровителей» РМО, вызывая с их стороны резкие нападки на Балакирева. В результате разгоревшегося конфликта в апреле 1869 года Балакирев вынужден был уйти из состава дирекции РМО. Тогда-то и появилась известная статья П. И. Чайковского в защиту Балакирева («Голос из московского музыкального мира»), подхваченная Стасовым, прозвучавшая как боевой призыв к дальнейшей борьбе за развитие русского реалистического искусства. Воздав должное многосторонней прогрессивной деятельности Балакирева, Чайковский писал о нем как о дирижере концертов РМО: «Замечательно интересно составленные программы этих концертов, программы, где уделялось иногда местечко и для русских сочинений, отличное оркестровое исполнение и хорошо обученный хор привлекали в собрания Музыкального общества многочисленную публику, восторженно заявлявшую свою симпатию к неутомимо деятельному русскому капельмейстеру»^[3].

Выступление Чайковского знаменовало собой сплочение художественных сил русской классической музыки, которое поддерживал и Балакирев, приглашая участвовать в руководимых им концертах РМО Н. Рубинштейна, исполняя произведения не только композиторов «Могучей кучки», но и Чайковского. Таким сплочением передовых деятелей русской музыкальной культуры осуществлялись задачи музыкального просвещения, в высшей степени характерные для передовых деятелей эпохи. Об этом пишет Бородин в своей второй статье, оценивая факт выступления Н. Рубинштейна в Петербурге: «Со времени основания петербургского и московского Музыкального общества еще в первый раз дирижер одного из них является участвовать в концертах другого. Пример этого свидетельствует о возникающей солидарности обоих обществ — явление, которое может иметь весьма хорошее влияние на развитие у нас музыкального дела» (см. с. 23 настоящего издания).

Хотя Балакирев и покинул РМО, но его работа даром не пропала — ему многого удалось достигнуть в музыкальном просвещении, многое изменить в отношениях публики к творчеству композиторов новой русской школы. Об этом тогда же хорошо писал Кюи в статье о заключительном (10-м) концерте сезона 1868/69 года, когда Балакирев в последний раз выступил в РМО: «Прошлогодний сезон и нынешний составят прекрасные страницы в истории Музыкального общества, а деятельность г. Балакирева не пройдет бесследно. Он вдохнул жизнь в концерты, он многих оторвал от насильственного поклонения отжившему и умершему, он многих увлек к живому молодому и свежему. Он помог освободиться от многих укоренившихся музыкальных предрассудков и подготовил поле к новой, более плодотворной и более широкой деятельности» («С.-Петербургские ведомости», 1869, 3 мая).

Такова была ситуация концертного сезона 1868/69 года, свидетельствовавшая о творческих успехах новой русской музыки и о непрекращающейся борьбе ее с консервативным музыкальным направлением. В этот период и выступил со своими критическими статьями Бородин.

Бородин совершенно отчетливо разделяет два лагеря в тогдашнем музыкальном мире, в музыкальной публике: один, находящий «полное удовлетворение своим музыкальным требованиям в итальянской или русской^[4] опере, в комических французских или немецких оперетках, в концертах отечественных и заграничных солистов, в духовном пении, в хоровом пении