С гор вода [Алексей Николаевич Будищев] (fb2) читать постранично, страница - 5

так же приветливо.

«Это не меня, в этом не может быть никакого сомнения», — порешил он.

Однако, вдохнув в себя как можно больше воздуха, он пошел еще поспешнее, стараясь не отстать от студентов. Прикрываясь за их спинами, он намеревался все же, из предосторожности, незаметно юркнуть в первый же боковой переулочек.

«А там на извозчика, и — айда! Вон отсюда!» — думал он, насупясь, глубже засовывая руки в карманы пальто.

Опять рядом заржал автомобиль, медленно и важно, с сознанием силы, проплыв мимо панели.

Два студента с жаром спорили. Один говорил:

— Твое доказательство, действительно, чрезвычайно просто, но лишено точности, вызывает тысячи вопросов…

— Каких? — кипятился второй. — Если тебе не все понятно…

Недалеко за спиной ласково послышалось:

— Василий Сергеевич сильно изменился, но все же я его признал сразу.

— А я его так давно не видел, что положительно не узнал, — точно извинялся второй голос, слегка скрипевший.

Богавута снова, точно обдало ледяным душем.

«Это говорят обо мне, не иначе, как обо мне», — снова тяжело поднялось в нем, охватывая ужасом, тоской и смятением.

В сознании шевельнулось:

«Что же теперь делать? Сложить руки и сдаться или попытаться спастись бегством?»

— Попытайся, пытайся! — жарко заколотилось сердце.

«И попытаюсь», — решил он, насупясь, тяжело дыша, весь набираясь решимости.

Мимо его плеча свободно и ловко скользнула сильная фигура полицейского офицера с портфелем под мышкой, в щегольском с иголочки пальто. Офицера сопровождал городовой, поспешно оправлявший на себе револьверную кобуру.

— Pardon! — вежливо уронил в его сторону полицейский офицер и, ловко лавируя сильным телом, оттеснил его от студентов.

«Умышленно, умышленно», — горячо закрутилось в мыслях.

Сзади нежно послышалось:

— Василий Сергеевич раньше носил пенсне.

Он вспомнил: в момент его последнего ареста на нем было английского покроя пальто и черепаховое на широкой тесьме пенсне.

— Пытайся же! — словно крикнуло ему судорожно забившееся сердце.

«И пытаюсь», — мысленно и сердито ответил он.

В памяти осветилось: в нескольких саженях сзади есть дом с проходным двором. Выход в маленький кривой переулок. Как его название?

— Pardon, — бросил вежливо и он в сторону полицейского офицера.

И, скользнув мимо него, он быстро-быстро пошел вперед, обгоняя всех, чуть не сталкиваясь с встречными. Две чересчур пышные кокотки в широчайших накидках, словно сооруженных из взбитых сливок, преградившие было ему дорогу, оказали неоценимую услугу. За их спинами он скользнул влево и, свернув мимо панели, поспешно, чуть согнувшись, пошел назад. Остановившееся в груди сердце помешало взглянуть, увидел ли его маневр полицейский офицер и как он отнесся к этому его маневру.

Ни на кого не глядя, он быстро шел, чувствуя себя как под водою: до того было трудно дышать. И опять вернувшийся обратно автомобиль гордо и важно проплыл мимо него, беспокойно и испуганно окрикивая встречных. Вдруг наддал ходу, досадливо пыхнул и исчез из вида.

«Д-да, — тяжко думал Богавут, — оглянуться назад или подождать? Или что?»

Мысли то спутывались, будто сбиваемые в кучу встречными вихрями, то широко озарялись светом, похожим на падающие молнии.

«Тот переулок называется Тормозовым», — вдруг пришло на память, словно освещенное молнией.

И тут же бросился в глаза человек в котелке, с черными тонкими усиками. Он стоял много впереди него посреди улицы. И делал тросточкой какие-то знаки двум велосипедистам, суетливо вынырнувшим из-за угла.

Совсем припав над рулями, — те проворно повернули назад.

«Тот переулок называется Тормозовым», — опять тоскливо осветилось перед Богавутом.

Он прошел несколько сажень, снова передохнул всей грудью и с холодной, каменной решительностью двинулся в ворота проходного двора. Хотелось побежать бегом, но сознание твердило:

«Надо шагом. Шагом!»

Повернул за угол с водосточной трубой и увидел: те двое велосипедистов проворно въезжали на двор со стороны переулка, навстречу к нему.

В голову тяжко ударило, и перед глазами замелькали цветные мотыльки.

Он оглянулся, выгибая шею, назад, и глаза уперлись в медленно надвигавшийся автомобиль. Дворник поспешно замыкал ворота. Полицейский офицер в новеньком пальто что-то говорил ему сурово и резко.

— Понял? — точно ругался он.

«В западне», — пронеслось в сознании.

Вспыхнула злоба и тотчас же сменилась мраком, отчаянием и духотой. Рука опустилась в карман, но сердце сказало твердо:

«К чему? Все кончено».

Богавут скрестил на груди руки и тяжело всей спиной привалился к стене.

— Фу-фу, слава Богу!.. — вздохнул, приближаясь, полицейский. — Ради Бога, без кровопролития! Ну, ради Бога!

Появившиеся из-за угла двое штатских в котелках и с тросточками остановились. Один сказал:

— Василий Сергеевич, без кровопролития! Ну да! Пожалейте и нас, и себя! Ну, будьте благоразумны! — Прижав к груди руку, он