Комбриг П. Деткин [Николай Васильевич Чикуров] (fb2) читать постранично, страница - 2

так поди и не узнать…

Действительно, не каждый односельчанин узнал бы Павла Ивановича Деткина в человеке, шагавшем апрельским днем 1918 года от железнодорожного полустанка по направлению к Ореховой Горе. Совсем иным уходил он отсюда шесть лет назад. Тогда и родная деревня, вот уже видная с перевала, казалась больше и красивее. Но все-таки даже теперь, после многих забот и испытаний, встреча со знакомыми местами до глубины души волновала.

Здесь он родился 30 декабря 1886 года в большой бедняцкой семье. Учиться почти не пришлось. Проходив в школу только один год, мальчик должен был помогать семье зарабатывать хлеб. Лишь иногда по вечерам удавалось снова взяться за книжку, но его мать, обремененная заботами неграмотная женщина, грозила в таких случаях сыну ремнем. Павлу исполнилось одиннадцать лет, когда родители за три рубля в месяц отдали его в поводыри слепому деревенскому старику Николе. Со своим нищим спутником и сумой на плече исколесил мальчик сотни верст, не раз с пустым желудком укладывался на ночь где-нибудь под забором. Не раз богатеи травили его собаками, гнали взашей от дубовых ворот, приговаривая, что «окаянный босяк и милостыню-то просить как след не может»… Зато видел Павел и бедняцкое сочувствие. Хоть в иной избе и нечего было подать, но ласковое «не обессудь нас, горемычных, малец» отогревало душу, и вареная картошка с крестьянского стола казалась вкуснее белого хлеба с барской кухни.

Немного позднее ушел подросток на самостоятельные заработки: отбывал поденщину у кулаков, зимой рубил лес, а весной сплавлял его. Конечно, не думал Павел в то время, что работа на уральских реках будет для него началом долгой связи с водной стихией. Пять лет довелось прослужить ему в царском флоте. Матросская жизнь не радовала. Душила отупляющая муштра. Офицеру ничего не стоило свернуть матросу скулу, а боцману — огреть его медной цепочкой по спине.

Но снова, как и в детстве, Павлу удавалось находить минуты для чтения. Только теперь приходилось таиться вдвойне, потому что молодого матроса интересовали не просто книги, а революционная литература.

Отслужив на флоте, Деткин стал работать в минных мастерских Свеаборгского порта в Финляндии, затем переехал в Гельсингфорс, где и встретил февральскую революцию. Домой, на Урал, бывалый балтиец возвращался не «самотеком», как это делали тогда тысячи солдат распавшейся старой армии. Перед ним стояла конкретная задача, порученная партией.

…Проговорив после долгой разлуки с родными и знакомыми всю короткую апрельскую ночь, Павел Иванович спозаранку пошел навестить брата. Накануне Анисим на радостях хватил лишнего и еще засветло ушел домой. Не пришлось тогда Павлу потолковать с ним по душам. А надо было.

В воздухе пахло прелой травой. С полей доносился запах талой земли. Павел с детства привык к этому запаху, которым земля-кормилица в ранние весенние дни словно напоминала крестьянину о скором выходе в поле. Павел вздохнул полной грудью. Как-то пройдет в этих местах нынешняя весна?

Накренившийся дом Анисима стоял у речки. Хозяин уже возился у новых ворот. Пахло свежей смолистой щепой.

— Здорово, брат! Не нагляделся на тебя вчера. Решил с утра повидаться.

— Здравствуй, Павлуша, здравствуй!

Анисим смотрел на Павла с нескрываемым любопытством и восторгом. Как ни говори, а это его брата даже издали богатеи боялись! А теперь он и сам заявился: статный, красивый, тужурка и фуражка хромовые, яловым сапогам износа не будет. В карманах небось наганы — вишь, как оттянуло их!

— Ну-ну, браток, долго не заглядывайся, не время!

— Зачем спешить? Ведь шесть лет не виделись! Аль куда снова уезжать надумал?

— Пока нет, но долго сидеть на месте не собираюсь. Да речь не обо мне. Ты лучше скажи, как дела на селе, какая власть, кто правит, кто отсиживается?

— Правит известно кто — кулаки да подкулачники, Лысановы да Окуневы. Прочно сидят, стервы.

— Послушай, Анисим, собери сегодня мужиков, поговорим.

— Не вовремя ты, брат, задумал сборы делать. Сев на носу.

— А ты, значит, до сева ограду новую вокруг усадьбы сделал, ворота тесовые торопишься смастерить. М-да… — Павел задумчиво посмотрел на обшивку.

— Дел немного осталось, — обрадовался похвале Анисим.

— Немного-то немного, только не знаю, успеешь ли ты с ними управиться. Как бы не помешали, море ты ясное… В общем, созови мужиков.

В большой закопченной избе Тимофея Ильича Поварницина собралось человек тридцать. Восемь из них пришли из соседних деревень уже затемно. Разглаживая окладистые бороды, крестьяне степенно здоровались и медленно усаживались на широкие деревянные лавки.

— Изменился Павел-то. Ишь, какой ладный да сильный стал, — шепотом переговаривались земляки.

— Знамо дело, не тот Павлушка, что поводырем у Николы был.

— О чем спор! Большевик он теперь.

— Как же, знаю, читал его газеты.

— Пора начинать, — промолвил Тимофей. — Больше ждать некого.

Павел встал, всматриваясь в скупо