unknown lover (СИ) [Paper Doll] (fb2) читать постранично, страница - 2

воображение подарило этому парню. Она и имени его знать не хотела, и он совершенно не противился её причудливым желаниям. Они просто наслаждались общением, разгадывая друг друга по деталям, собирая цельный образ личности без внешней оболочки. Это не мешало ей видеть душу человека, что казалось главнее всего остального. Особенно хорошо это работало в контрасте с настойчивостью Эдоардо, который продолжал раздражать, донимая предложениями о прогулке, которые Элеонора уже устала отвергать. Тем не менее, она не стала блокировать его профиль в Инстаграме, ведь её самолюбие с каждым днем росло всё больше на почве его упрямых заигрываний.

И всё же Эдоардо был невыносим. Слишком поверхностный, самовлюбленный, неучтив, упрям, глуп и самонадеян. Он будто объединял все те качества, которые она больше всего не любила в парнях. Элеонора не хотела поддаваться ему, да и не умела. С незнакомцем это было проще сделать, который к тому же был гораздо скромнее, чем Эдоардо, которого девушка так тщательно избегала, словно это стоило ей жизни.

От него она пряталась и в разговорах с тем парнем. Пусть ей и пришлось соврать, будто родом она из Венеции, где в действительности была всего дважды, чего хватило, чтобы влюбиться в город, где вместо улиц расположились каналы. Элеонора врала о неких своих предпочтениях. Рассуждала о фильмах, которые ещё не успела посмотреть, книгах, стопка которых напоминала Вавилонскую башню на прикроватном столике, и людях, которых выдумывало её воображение, приставляя к живым образам лица знакомых. Ей нравилось создавать для себя новую жизнь, которая хоть и была не более, чем пустотой, но была той, которую девушка искренне и безответно любила в отличие от той, которую доводилось проживать.

Элеонора могла бы и подумать о том, чтобы изменить что-то, чтобы приблизить реальность к мечте, но ей было достаточно сладкой выдумки. Парень ведь этот, с которым она создавала эту новую жизнь, тоже оставался эфемерным. С выдуманным лицом и именем, Элеонора в нем видела свой идеал, хоть и не признавала это. Общение это девушка воспринимала лишь, как интересное времяпровождение, отрицая собственную зависимость, которая крепла с каждым последующим сообщением.

Элеонора приоткрывала дверцы в свою душу медленно и осторожно, будто незнакомец, которого ей, скорее всего, никогда не удастся увидеть, сможет использовать любую рассказанную ею глупость против неё. Она и девочкам боялась рассказывать свои секреты, а перед противоположным полом превращалась в ледяную королеву подавления личности. Разговаривать с человеком без лица и имени было проще, чем с кем-либо из реальных людей, хоть это по-прежнему было волнующе.

Приукрашая главное, Элеонора не прятала детали, которые, в сущности, были важнее остального. Незаметно для самой себя проболталась о своей любви к французской литературе, изумрудному зеленому цвету и запаху свежеиспеченного хлеба. Сглупила, вспомнив о своей мечте увидеть океан, потому что моря ей слишком мало. И о страхе перед поездами, которые предупреждающе громыхают, будто бы отпугивая от себя, а не напротив завлекая к долгим путешествиям. Призналась в своей любви к уличным музыкантам, которые мотивируют идти навстречу своей мечте больше, чем любое из телевизионных шоу талантов, которые она ненавидит. Вообще Элеонора не любила смотреть телевизор, а время в сети пыталась проводить с пользой — читала новости, заполняла виртуальные формы для борьбы за права животных, общалась, в конце концов, с подругами. Девушка о многом забывала врать. А, может, делилась личностным нарочно, ведь узнать её по этим деталям было так же сложно, как разыскать в стоге сена иголку.

Своего незнакомца Элеонора тоже собирала по деталям. И это нравилось ей больше всего — опираться на те особенности человека, которые он прятал за внешним обличьем, на которое обращали внимание все те другие случайные люди, что пусть и неосознанно, но встречали его в самых случайных местах. Может, и она когда-то с ним пересекалась. Иногда подобная мысль посещала девушку, а потому Элеонора наделила парня теми внешними качествами, которыми он, по её мнению, мог обладать. В своем воображении она нарисовала ему лицо, что было вовсе по-детски глупо и наивно, будто он действительно мог быть идеальным, которым она его продолжала представлять. Элеонора даже дала ему имя, хоть это было и не обязательно. Сильвестр. Её любимого лабрадора, что родители подарили на шестой день рождения после стольких дней слез и криков, звали так же. Глупо ведь называть парня именем любимого собаки. Только Элеонора так редко могла проявлять инфантильность, что когда злоупотребляла ею, то уже не задумывалась об вредности времени, проведенного в её жалкой компании. Девушке нравилось проявлять слабость, потому что сила собственного характера, который она закаляла всё это время, разрушала её изнутри вместо того, чтобы оставаться надежной опорой.