Последний тур [Б. Туров] (fb2) читать постранично, страница - 5

открытых полянах спокойно паслись бурые самки с прыгающими кругом желтовато-серыми телятами. Огромные, черные, с серой полосой на спине быки бродили поодаль, и какому обитателю леса могло притти в голову посягнуть на стадо, защищаемое этой грозной стражей?

Потом начали приходить люди с громом и собаками, и стада не стало. Если бы они знали тогда, что от лающих и беснующихся собак незачем бежать и что нельзя стоять, взрывая землю рогами, против человека с громом в руках?

Был день, когда, казалось, весь лес наполнился криком людей и собачьим лаем. Преследуемые собаками животные бешено неслись между деревьями и вдруг остановились перед молчаливой цепью людей с палками в руках. Тур видел, как могучий вожак стада медленно подошел к человеку, взрыл дерн рогами, и грозный предостерегающий рев пронесся по лесу. Затем раздался удар грома, все закрылось облаком тумана, отвратительный запах обжег ноздри, и старый тур рухнул на землю. Спереди гремел гром. Сзади раздавался крик людей и лай собак. На маленькой полянке между деревьями стоял, согнувшись, человек с палкой в руках и загораживал путь в дальний угол леса, где все было тихо и где было спасение. Тогда, обезумев от страха и ярости, тур бешено бросился вперед. И оказалось, что человек совсем слаб. Его тело было не тяжелей ветви, а еще через мгновение крик, лай и раскаты грома остались где-то позади. С этого дня тур понял, что если человек далеко, следовало бежать и скрываться, а если враг рядом, нужно бросаться и бить…

Годы шли. Таяло рассеянное на группы стадо, и настал день, когда ни одного тура ему уже не удалось найти в лесу. Теперь охотники появлялись все реже, но иногда, особенно зимой, люди еще пытались ходить по его следам. К этому времени он окончательно поселился в непролазной молодой чаще, где увидать что-нибудь можно было лишь в двух-трех шагах. Здесь не было высоких деревьев, на которые мог бы спастись охотник, и ни разу не случалось, чтобы в густом кустарнике он успевал обернуться со своей тяжелой, испускающей гром палкой. А в то же время, что значили эти кусты перед бешеным порывом метнувшегося вперед почти полуторатонного тела?

И когда в глубине зарослей появились в нескольких местах кучки изломанных и обглоданных волками человеческих костей, охотники оставили в покое слишком опасную и не дающуюся в руки добычу…

Небо на востоке чуть посветлело. Звуки ночи замолкали. Трудовая ночь подходила к концу, и обитатели леса спешили в свои убежища в недоступных глухих углах. На ветвях дуба что-то вдруг хрустнуло, потом пронзительный цокающий визг прорезал тишину. Старый тур даже не поднял головы. То, что творилось наверху, в ветвях деревьев, было слишком ничтожно для него, и какое ему дело до того, что сейчас куница вытащила из дупла забившуюся туда на ночлег белку?

Справа вдоль опушки мелькнули и снова исчезли две серых тени. Тур проводил их взглядом и долго втягивал расширенными ноздрями волчий запах. Они не представляли для него опасности даже стаей, но их запах был отвратителен и ненавистен с самого детства и теперь, много лет спустя, все же поднимал в теле мутную слепую ярость. Потом старый бык медленно двинулся вперед. Крупный лес оборвался резко обрубленной стеной, затем густая поросль раздвинулась и снова сомкнулась за черным могучим телом.

III. Паны ссорятся

Солнце только начало подниматься, когда охотничья партия показалась на дороге. Белая стена тумана еще закрывала тесные поляны, и холодные струи утреннего ветра скользкими змейками ползли по земле. Дзыга, как и вчера, без шапки шагал впереди опустив лохматую голову. Казалось, он приглядывался к комьям земли на дороге, словно боялся споткнуться о них. За лесником ехали верхом оба пана, а позади шли слуги с тяжелыми бомбардами на плечах.

Пан Кричевский весело окидывал взором порозовевшие вершины деревьев. Наверху сквозь клочья тумана уже просвечивали пятна синего неба, и день обещал быть свежим, радостным, ясным. Врач ехал молча, уставясь отекшими глазами в шею коня. Всю ночь он ворочался, будучи не в силах уснуть на жесткой лавке. В хате было жарко, тело жгло от укусов насекомых, а на рассвете веселый грубый окрик лесничего болезненно оборвал с трудом доставшийся предутренний сон.

Лесничий, чуть улыбаясь, провел взглядом по измятому лицу спутника. Свежесть яркого утра зажигала беспричинную радость. Тяжелое жилистое тело плавно качалось в такт размашистому шагу лошади. И до жалости беспомощным показался ему этот ученый, такой чужой и нелепый здесь, в лесу, человек.

— Я вижу, что пан плохо провел ночь, — насмешливо заметил он. — Ну что ж, один раз в жизни можно поспать и на деревянной лавке, зато будет о чем рассказать по возвращении домой. А кроме того уже недалеко край сечи, куда зверь забирается на день, и я думаю, что пан сразу забудет о сне при виде тура, несущегося с наклоненными рогами.

Лесничий уже совсем без стеснения широко улыбнулся и самодовольным жестом расправил