Малика (СИ) [Аквитанская] (fb2) читать постранично, страница - 2

колонны и слышит за спиной лишь отрывки неприличного разговора.

А на привале Надия прижимается к ее спине во сне и бормочет что-то о том, как не хочет ее никому отдавать и как хорошо, что «тот ублюдок сдох». Малике страшно и мерзко, и сдавливает грудь в почти полной беспомощности.

Первый мужчина, который у нее был, оказался предателем и был заслуженно наказан, но злится Малика не на него, а на хартийцев — потому что ума в нем было больше, чем у них всех вместе взятых.

И благородства тоже.

Ей больше не хочется влюбляться, и ей противно и тошно лишь от одной мысли о том, что Надия испытывает к ней какое-то влечение. Это кажется неправильным во всем.

Малике хочется задушить Надию во сне, и ей тревожно от этих помыслов.

Все, что было в ее подруге хорошего, осталось на теплой крыше кузницы.

Когда они прибывают в Орзаммар, Малике кажется, что теперь и умереть не страшно — Орзаммар кажется ей великолепным, даже несмотря на бедноту в Пыльном городе. Они знакомятся с Джарвией и договариваются об обмене, а Кадаш размышляет, задумываются ли гномы, пришедшие вместе с ней с поверхности, что они находятся в месте, где Хартия родилась?

А потом на логово нападает Серый Страж, и их снаряжают охранять подступы к Джарвии. Надия тут же выхватывает свой лук из-за спины, но Малика колеблется.

Она уверена, что живыми им оттуда не уйти.

Серый Страж хмура и сосредоточена, и ее метательные кинжалы летят точно в цель; с ней маг, воин и ассасин, и Малика не знает, проклинать ей или благодарить эльфа за то, что, появившись из теней, он всаживает кинжал Надии в спину.

Гномка захлебывается кровью, и Лантос подхватывает ее на плечо.

Малика не может вспомнить, как точно они сбежали. Помнит только, что в бреду говорила Лантосу, что слышит Камень, и что Она выведет их из туннелей, и что Надию нужно похоронить по гномьим обычаям под каменной кладкой.

Но Надия не была мертва, и рана ее не была бы столь страшна, если бы не яд, убивавший ее еще долгие четыре часа.

И Малика смотрит на нее все это время, не отходя ни на шаг, и отмахивается от просьб Лантоса подарить Надии милосердную смерть.

И, кажется, Надия извиняется в эти часы, бредит что-то о том, как хочет, чтобы Малика стала главой Хартии, чтобы она отстояла честь семьи, чтобы порадовала мать.

Глаза Малики болезненно-сухие. Она думает, что никогда не простит ни Надию, ни мать, что никогда не сделает ничего, чтобы порадовать их, и на сердце у нее тяжело, и в горле склизкий комок.

Лантос кладет руку ей на плечо, сжимает его осторожно; Надия мертва уже час, но Малика не может встать и, кажется, плачет от осознания того, как искалечена ее жизнь и как в этом виновата прежде всего она сама.

Злости и горя в ее душе в этот момент пополам.

Серена Кадаш устраивает траур точно такой же, как после смерти своего сына, и Малика с горечью думает, что даже Надия была ее матери дочерью большей, чем она сама.

В ней что-то ломается в следующие месяцы, она привязывается к выпивке и борделям, осознавая, что не получает от этого удовольствия, и спустя год в Хартию возвращается уже совсем другая Кадаш — заносчивая и крепкая на словцо, бьющая своих подчиненных за любой просчет и чуждая милосердию. В ней уже нет суровой молчаливости, но есть саркастичное злорадство и байки, которые она собрала за год пьянства.

Вот только что-то обрывается в ней каждый раз, когда она спускается на Глубинные тропы. Лантос снова и снова покупает ей на именины местечко на трибуне арены Оствика, и она смотрит на рыцарей в сверкающих доспехах, понимая, что ей уже никогда не стать чем-то большим, чем то, во что она себя превратила.

Она любит говорить о том, как хороши эльфийки в постели, хотя ни с одной эльфийкой она не спала. Она стремится стать главой Хартии, все чаще размышляя, делает ли она это для того, чтобы разрушить преступный синдикат изнутри или для того, чтобы исполнить предсмертное желание Надии.

Малика Кадаш на долгие десять лет погружается в мутную тьму.

А потом Храм Андрасте взлетает на воздух.

========== Пьяница ==========

Комментарий к Пьяница

22 года.

Кадаш наконец-то трезвеет, стоит ей ощутить, что она задыхается.

Мозолистая горячая рука давит на затылок, старается вдавить пьяное лицо в илистое дно маленькой речушки. Кадаш захлебывается, но разум ее, к счастью, прояснился, и мокрая ладонь отчаянно тянется назад, к нападающему, слепо пытаясь ухватиться за что-нибудь и натыкаясь на чужое мясистое ухо.

Крик боли раздается над темной окраиной Ансбурга. Малика чувствует удовлетворение — ухо не оторвала, но хрящ точно поломала. Нападающий хватает ее за волосы, но она с трудом выворачивается и бьет